— А иначе будешь? — изумилась девушка.

— Да. Но не голышом же.

— Нет, он точно чокнутый, — убежденно сказал Жар, натягивая шапку. Девушка заботливо похлопала его по кафтану, сбивая пыль. — То спорит до хрипоты, то на людей кидается — а потом соглашается как ни в чем не бывало.

— Еще какой-то вор будет меня поучать, как себя вести. — Альк вскочил на Смерть, так стиснув ее коленями, что коровенка выпучила глаза и встала как сказочный «лист перед травой». Шпорой тронь — в полет сорвется. — Ну, поехали, нечего время терять. Неизвестно, сколько его у меня…

* * *

Разницу Рыска почувствовала уже на въезде в город. Стражники, которые три лучины назад поленились даже встать с бревнышка (на ночь им закладывали дорогу), при виде саврянина сразу насторожились, подхватили прислоненные к стене копья и наставили их на коров.

— А это еще кто с вами?

— Знакомый, по дороге встретили, — неуверенно соврала девушка.

— И откуда же у вас такие знакомства? — почуял какой-то подвох стражник. Жар поморщился. По-хорошему надо было не нарываться на допрос, а взять стражника под локоток, отвести в сторонку и умильно попросить: мол, мы люди подневольные и своего господина сами терпеть не можем, но впустите его, пожалуйста, а то он на нас отыграется.

Однако вор еще злился на саврянина и не собирался его выгораживать. Тем более господином называть.

У ворот с обеих сторон постепенно собралась небольшая очередь, роптавшая все громче. Разумеется, в поддержку стражи, ибо «этих желтоглазых и так в городе что крыс, гоните его к Сашию, не задерживайте честных людей».

Самому Альку было чхать на эту суету. 'Он даже не спешился, свысока поглядывал на толпу, чем злил ее еще больше. И только когда стражник начал совсем уж бессовестно вымогать у девушки пошлину — и плевать, что из города они «просто коров размять выехали», — саврянин свесился с седла и что-то прошептал на ухо его напарнику. Тот вздрогнул, недоверчиво пригляделся к Альку и опустил копье:

— Проезжайте, господин Хаскиль.

Первый стражник подбежал ко второму, собираясь учинить ему хорошенький втык, но был точно так же срезан парой слов шепотом.

Озадаченная толпа притихла, расступилась. Рыска ежилась под недобрыми взглядами, стараясь смотреть только прямо, на спину Алька.

— Что ты ему сказал? — подавив неприязнь, обратился Жар к саврянину.

— Представился.

— Наместником Сашия?

— Почти. Судебным дознавателем.

— Чего?! — Вор схватился за голову: столь вопиющей наглостью впечатлилась даже шапка и начала сползать в обмороке. — Да ты знаешь, что бывает за присвоение такого чина?

— Присвоение? — изогнул бровь Альк. — Мы же и собираемся заниматься дознанием.

— Незаконным!

— С каких пор тебя это волнует? Неужто проникся пламенными речами подружки и начал новую жизнь?

— Как стражник вообще тебе поверил? — Жару тоже захотелось побольнее уязвить саврянина. — Приехало какое-то пугало, босое и лохматое, и всех взгрело.

— Главное не кто говорит, — самодовольно ухмыльнулся Альк, — а как. На благородном господине даже лохмотья кажутся капризом моды, вас же во что ни обряди…

— Мы делать что-нибудь будем? — вмешалась Рыска. — Или только языками молоть?

— Не посреди ж улицы. Сейчас засядем в какое-нибудь тихое местечко и спокойно поговорим.

— С тобой — спокойно? — проворчал Жар, но тут улица сузилась и пришлось снова выстроиться в цепочку. Не перекрикиваться ж через две коровы (зад Смерти, Милка и перед Болезни), развлекая зевак.

* * *

Альк понюхал пиво и выплеснул его через плечо. Кивнул ошарашенной хозяйке заведения:

— Повтори. Только неразбавленным.

Жар уткнул нос в свою кружку:

— Пиво как пиво, средней паршивости, чего ты выкрысиваешься?

Альк молчал, пока перед ним не поставили новую кружку. Толкнул ее к Жару:

— Сравни.

Вор отхлебнул, округлил глаза и прищелкнул языком. Ну хозяйка, ну пройдоха!

— Допивай, — равнодушно разрешил саврянин.

— Стоило ту выливать, если пить не хочешь? — удивился парень.

Лужу хозяйка уже вытерла, но запах стоял, как на пивоварне. Мокрая древесина покраснела, и казалось, будто на этом месте кого-то прирезали.

— Хочу. Закажи мне другую, я подожду. — И, когда Жар успел выцедить половину, добавил: — К тому же в нее наверняка плюнули.

— Все, я больше не могу! — вспылил вор, вскакивая с лавки. — Когда он наконец в крысу превратится, а?! Я его еще и в сортире искупаю!

— Может, уже никогда? — с надеждой предположила Рыска. Вот бы Альк действительно взял корову да убрался. Одни хлопоты от него. — Вон сколько времени прошло…

— Нет. Она по-прежнему здесь. — Альк согнутым пальцем постучал по лбу. — Я постоянно ее чувствую.

— Вместо мозгов? — зло уточнил Жар.

— Сядь… — Саврянин носком подцепил под столом ногу вора и дернул, заставив его плюхнуться обратно. — Вон тебе супчик несут, похлебай.

— Сначала свое хлебало затыкать научись! — Жар саданул кулаком по столу. Кружки подпрыгнули, забренчали.

— Ну пожалуйста, не ссорьтесь! — Теперь уже вскочила Рыска. Напуганная хозяйка с тарелками замерла посреди зала, не решаясь подходить к скандальным гостям. — Человека повесить хотят, а вы ведете себя как мальчи… Ой!

— Сядь… — Саврянин повторил прием. «Зараза длинноногая, достает на любом конце стола!» — фыркнула Рыска.

Хозяйка торопливо, как цепным псам, покидала на стол тарелки и навострилась сбежать за стойку, но Альк сцапал ее за подол и спокойно, но неумолимо подтянул обратно.

— Ты ведь знаешь некую госпожу Лестену, верно?

— Не знаю, — не слишком вежливо ответила женщина, стряхивая руку саврянина, переползшую с юбки на бедро. — Подите у стражи спросите.

«Может, она вас и заберет», — читалось в тревожно блестящих глазах.

Альк не огорчился. Макнул палец в подливу, вдумчиво его облизнул и поинтересовался:

— А вышибала у тебя, хозяюшка, есть? Ну если вдруг кто из гостей кружки начнет бить, лавки ломать, драться, тебя обижать?

Женщина побледнела. Вышибала-то у нее был, но по иронии судьбы именно сегодня отпросился на похороны.

— Ах да, есть же такая Лестена Два Дубка, — «вспомнила» она. — На Вишневой улице живет, в особняке с садом. Большие такие ворота кованые.

— И что ты нам про нее плохого расскажешь?

— Плохого? — растерялась хозяйка.

— Так ведь оно гораздо интереснее хорошего. Разнообразнее.