Игорь Шевцов, поклонник «Кино»:

«Концерт состоялся на стадионе ЧМП в 1990 году, я, конечно, дату не помню, вроде как 14 мая. День был исключительно теплый и солнечный. На Цоя шли, собираясь отлично провести время. Учитывая давность событий, допускаю, что мозг мог что-то добавить или упустить, но в целом события развивались по порядку.

Стадион ЧМП – довольно большое открытое сооружение. Под зрительские трибуны выделили сектор у главного входа. Помост Цоя стоял на траве напротив зрительского сектора и представлял собой довольно большую платформу, обитую вроде бы черной тканью.

Если правильно помню, перед основным выступлением выступала какая-то малоизвестная группа, народ терпеливо прослушал их. Затем мы увидели Цоя с группой, не спеша переходивших футбольное поле по направлению к помосту. Все ребята группы были одеты во все черное, свободные рубашки, брюки, туфли. Электрогитара у Цоя была белого цвета, с широкой декой. Помню, заняв свои места, они сразу же начали петь без особенных приготовлений. Если правильно помню, первая песня была „Перемен!“

Народ принял Цоя и „Кино“ исключительно тепло. Все как один посрывались со своих мест и слушали стоя до самого конца выступления.

Манера выступления Цоя отличалась и была уникальной. Виктор стоял на одном месте, широко расставив ступни, запрокинув голову слегка назад, и практически не двигался. Расстояние между трибуной и зрителями было довольно приличное, метров 30–40, могу ошибаться.

Цой мне показался довольно крупным мужчиной, отличался от худощавого пацана, каким мы привыкли его видеть по телику. Лицо не было полным, но широким и скуластым. Судя по осанке и фигуре, он наверняка ухаживал за своим телом, занимаясь каким-то видом спорта, – сто процентов.

Не помню, чтобы он много общался с публикой – может, отдельные фразы. Все выступление прошло на одном дыхании. Звучание, общая атмосфера были непередаваемые. Когда начал исполнять „Пачку сигарет“, солнце начало садиться и народ стал палить бенгальские огни и всякие зажигательные штуки. Несколько полетело в сторону помоста, упав в непосредственной близости от Цоя, тот отступил на шаг. По моему, ткань, свисающая со сцены, начала дымить и была быстро потушена. Цой сделал замечание, больше никто ничего не метал. Был еще случай, когда женщина побежала по полю к Цою, но была остановлена парой охранников.

Публика, чтобы получше видеть выступление, начала взбираться на лавки и, прыгая в такт музыке, пыталась лучше рассмотреть саму группу. В конце концов бетонные балки, на которых были расположены лавки, не выдержали и начали ломаться. Лавка, на которой мы стояли, тоже треснула, и мы посыпались вниз. Никто не пострадал, но вред стадиону был причинен. Уходили с концерта, когда уже темнело. Настроение было отличное, и главное – не было разочарования, как иногда бывает после встречи с кумиром».[325]

Вячеслав Мещеряков, поклонник «Кино»:

«Про концерт скажу немного. Концерт был примерно в середине мая, на стадионе. Он был на футбольном поле, „Кино“ приехало на белой машине, кажется, на лимузине. Я точно не помню. Хотя да, на лимузине они приехали, прямо на поле. Цой сказал: „Здравствуйте“, – и они отыграли весь концерт без фанерного чеса. В конце Цой сказал: „До свиданья, спасибо“, – и они уехали так же на машине с поля. Все они были одеты в черное. Что я запомнил на всю жизнь? Когда Цой пел: „…Дом стоит, свет горит“, – у меня потекли слезы из глаз. Ком в груди был, и я плакал незаметно для всех друзей. Со мной такое было впервые. Я был на концертах „ДДТ“, „Нау“, „Аквариума“, „Коррозии металла“ и прочих, но нигде и никогда не плакал. И вообще не плачу. Возможно, это было какое-то предчувствие. Никто, естественно, тогда к ним в гримерку не попал. Хотя там у Цоя народ брал автографы. Точнее, пытались брать. Но на поле никого не пустили. Самое удивительное – уже когда они уехали – мне парень предложил за 50 рублей диск с автографами всех участников „Кино“. И я даже усмехнулся: „Еще я у „Кино“ автографы не брал, я их еще сто раз увижу. Ладно там у Пети Мамонова, который бухает и хрен его знает, что с ним завтра будет“. Диск был, по-моему, или „Ночь“, или „Последний герой“. Диск я не купил. И он перед глазами сейчас у меня. Черным фломастером автографы.

Не знаю, ходил ли куда-то в Одессе Цой, но вот на пляже он, возможно, был – скорее всего, в Аркадии. Там же, скорее всего, этот парень у них и автографы брал. Хотя сейчас вот думаю: автографы – это все ерунда. У меня, например, есть автограф Дюши Романова из „Аквариума“. А его уже нет.

Главное, музыка осталась. „Кино“ перепеть никто и никогда не сможет. Это символ поколения. Музыка Цоя пропитана тем временем. И моей юностью. Любовью и свободой.

Потом, через полтора месяца, в Кисловодске в нашу комнату с братом зашел отец и сказал: „Ваш Цой разбился“. И мы написали тут же песню в его память на двух гитарах и губной гармошке. Всю ночь пили. И песня, конечно, не сохранилась, и я даже не помню, о чем она была».[326]

Артем Погосенко, поклонник «Кино»:

Вячеслав Кульчицкий, журналист:

«Интервью у Цоя я брал в автобусе, который отъезжал от гостиницы „Аркадия“, где жило „Кино“, в Николаев или Херсон (точно не помню). Виктор отвечал после пауз, медленно, вдумчиво, поэтому я успевал все записывать в блокнот – естественно, в сокращенном виде. Диктофон тогда был дорогущей роскошью, и я на тот момент такой аппаратуры даже в глаза не видел. Зато спустя пару лет, после распада Союза, диктофоны стали у коллег появляться. У меня лишь в 1996-м появился: футболисты „Ворсклы“ в подарок из ОАЭ привезли Panasonic. Аудиокассетный.