— Миссис Чилтон превзошла себя, — объявил он, открывая бутылку.

— Как всегда, когда речь идет о тебе, — пробормотала Лавиния и, вынув обернутый в бумагу и перевязанный бечевкой сверток, вручила ему:

— Это тебе. Чтобы отпраздновать окончание дела Мементо Мори.

Тобиас ошеломленно уставился на сверток, и Лавиния поняла, что хотя он несколько раз делал ей подарки, это первый, который она приготовила для него.

— Спасибо, — выдохнул он и, взяв у нее сверток, развернул так осторожно, так бережно, что она невольно пожалела, почему не нашла для него что-то куда более дорогое и драгоценное.

Но когда Тобиас сорвал бечевку и бумагу и поднял лампу, удовольствие в его глазах подсказало, что она сделала верный выбор.

Он долго рассматривал тщательно проработанный рельеф.

— Александр, разрубающий гордиев узел.

— Я сразу вспомнила о тебе, когда увидела ее в витрине.

Тобиас опустил лампу и взглянул на Лавинию.

— Я всегда буду хранить ее как самое драгоценное сокровище, родная моя.

— Я рада, что тебе понравилось.

Он налил кларет в два бокала и протянул ей один. Лавиния разрезала пирог и разложила на тарелках вместе с пикулями, цыпленком и яйцами.

Они ели и говорили одновременно. Когда обед закончился, Тобиас откинулся на локтях, поднял вверх колено и покачал головой.

— Похоже, в последнее время любовь так и носится в воздухе, — начал он немного чересчур вкрадчиво. — Энтони дал ясно понять, что вскоре он и Эмелин объявят о помолвке.

— Это было неизбежно. Они созданы друг для друга.

Тобиас откашлялся.

— Совершенно очевидно также, что Доминик и Присцилла увлечены друг другом.

— Так оно и есть, — пробормотала Лавиния. — Мать Присциллы на седьмом небе. Доминик ее очаровал.

— Да, конечно… я понимаю, что замужество содержит в себе немалую долю риска для женщины…

— Угу…

Тобиас поколебался.

— И ты тоже так считаешь?

Тарелка, которую укладывала в корзинку Лавиния, замерла в воздухе. По какой-то причине ей вдруг стало трудно привести мысли в порядок. Сердце бешено забилось.

— Для мужчины тоже, — осторожно заметила она наконец.

— Может быть, но это совершенно несравнимо.

— Думаю, ты прав.

Последовало короткое молчание.

Тобиас снова откашлялся.

— У меня сложилось впечатление, что наши нынешние отношения не могут служить достойным примером Эмелин и Энтони.

— Если они предпочитают высказывать свое неодобрение, это их дело. Мне совершенно все равно.

— Да, можно посмотреть на это и с такой точки зрения, — кивнул Тобиас, барабаня пальцами по одеялу. — Недавно Энтони упомянул, что, если я перееду к тебе, он и Эмелин могут поселиться в моем доме.

— Тобиас, если ты намекаешь, что мы должны пожениться исключительно для удобства Энтони и Эмелин, должна сказать…

— Нет! — выпалил он, сверкнув глазами. — Я предлагаю нам пожениться ради меня. Правда, я намеревался дождаться, пока вернется судно, в которое я вложил деньги, но больше не могу откладывать!

Лавиния уставилась на него, задыхаясь, чувствуя, что попала в ловушку. Последние несколько недель она все гадала, что ответит, если он сделает предложение, и вот теперь момент настал.

Она облизнула сухие губы и попыталась сглотнуть.

— Вот как…

— Я не могу многого предложить, но и не совсем нищий. Помимо дома, которым я владею, у меня есть еще несколько вложений не таких крупных, но приносящих кое-какой доход. Кроме того, наш общий бизнес потихоньку становится все надежнее, возможно, потому, что у меня есть такой партнер, как ты. Не в моих возможностях дать тебе бриллианты и дорогие экипажи, но голодать мы не будем. И крыша над головой у нас тоже есть.

— Понимаю.

— Я люблю тебя, Лавиния. — Тобиас медленно сел и потянулся к ее руке. — И все больше ненавижу возвращаться домой, в свою одинокую постель. Я хочу проводить ночи с тобой. Хочу вместе с тобой сидеть у огня холодными зимними вечерами и читать при свете своей новой лампы. А когда не могу уснуть в три утра, потому что мучаюсь мыслями о новом деле, хочу знать, что ты рядом. Что я разбужу тебя, и мы обо всем поговорим.

— Тобиас…

— Я прошу тебя рискнуть и выйти за меня замуж, любимая. Клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

Лавиния молча переплела его пальцы со своими.

— Тобиас, ты не так меня понимаешь. И думаю, остальные тоже. Да, брак — это всегда риск для женщины, но я боюсь не брака с тобой. Скорее того, что именно ты пожалеешь о таком тесном и нерушимом союзе.

— Как у тебя язык поворачивается?!

— Я так не похожа на твою возлюбленную Энн! Судя по отзывам окружающих, она была настоящим ангелом, милым, добрым, с мягким характером. Вряд ли я достойна занять ее место.

Теперь уже он сжал ее руки.

— Выслушай меня внимательно. Я любил Энн, но ее уже давно нет. За годы, проведенные без нее, я изменился. Будь она до сих пор жива, мы, вне всякого сомнения, менялись бы постепенно и вдвоем, но этому не суждено было случиться. Я теперь совсем иной и ищу иной любви. И всем сердцем надеюсь, что то же самое произошло и с тобой за все годы, проведенные без любимого мужа.

Радость охватила ее, чистая, светлая, такая же, как согревающее их солнце.

— Да. О да, любовь моя.

Она подалась вперед и поцеловала его в губы.

— Жизнь изменила и меня. Тобиас, я должна признаться, что, пока не встретила тебя, никогда не смела и мечтать, что любовь может быть такой пылкой, глубокой и великолепной.

Тобиас улыбнулся и неспешно привлек ее к себе. Лавиния наслаждалась силой его рук и уверенностью, светившейся в глазах. Летний день был таким же совершенным, ослепительным и ярким, как экзотическая драгоценность, в которой играет жаркое пламя.

— Означает ли это, что мое предложение принято? — спросил он, наклоняя голову.

— Всем моим сердцем.

И за мгновение до того, как он поцеловал ее, в памяти Лавинии пронеслись слова, сказанные стариком на парковой скамейке: «Иногда мечты стоят того риска, который необходим для того, чтобы воплотить их в жизнь».