пенясь, быстро её наполняла, принося хоть какое-то облегчение моему несчастному телу.

Резко вздохнула, вытерла скользнувшие по щекам слёзы и услышала всё ещё звенящий от гнева голос дракона:

— Сейчас принесу мазь. Всё будет хорошо.

Не теряя времени, он вышел. Платье бесформенной кучей осталось лежать на мозаичном полу ванной, а я жалась в комок и дрожала. От слёз, от стыда, от всего пережитого. Тело по-прежнему чесалось, но хотя бы больше не хотелось себя освежевать. На мелкую пунцовую сыпь, которой я покрылась вся, словно божья коровка точками, старалась не смотреть. Вообще не хотела открывать глаза! Уткнувшись в колени, просто плакала. Мокрая, всклоченная, несчастная. Жалкая… Наверное, продолжила бы в том же духе, жалеть себя, а заодно ругать свою новую жизнь, если бы вдруг не почувствовала, как плечо обожгло.

Ну что ещё?!

Шмыгнув носом, скосила взгляд и увидела, как по руке к запястью медленно стекает смоляная капля.

Эндер Делагарди

Я всегда считал, что самообладание — одна из немногих добродетелей, которые у меня имелись. При необходимости я мог задушить в себе даже самые сильные эмоции, даже самую жгучую ярость. Как, например, в день, когда понял, что лис Фармор припёр меня к стенке и придётся жениться на Раннвей.

Я действительно умел владеть собой. Но сегодня… сейчас(!) хотелось разыскать Эдвину и хорошенько её выпороть! До этого вечера одна лишь мысль о том, чтобы сделать ребёнку больно, казалась мне дикой, недопустимой…

Но Эдвина заслужила.

И по-хорошему не только порку.

Остановился на миг, прикрыл глаза, мысленно убеждая себя не действовать сгоряча. В таком состоянии я вполне могу вручить девчонку Данне со всеми потрохами. Пусть наслаждается! Может, тогда до Эдвины наконец дойдёт, что за каждый проступок нужно нести ответ. Особенно за такую жестокость.

Когда только успела превратиться из милой, очаровательной девочки в коварного и подлого подростка? Подростка, которого ни в коем случае нельзя отдавать Левенштернам. Не хватало ещё, чтобы моя несдержанность стоила Эдвине будущего.

Хотя к теме порки и серьёзных наказаний мы ещё вернёмся.

У лестницы в холле меня дожидался Бальдер. Двери в гостиную он прикрыл, немного приглушив тревожный рокот голосов и избавив меня от назойливых, любопытных взглядов.

— С леди Делагарди всё в порядке? Гости волнуются…

— Не в порядке, — хмуро бросил я и, дёрнув за узел платка, добавил: — Передай, что моя жена почувствовала себя плохо и сегодня на праздник больше не вернётся. Я скоро спущусь.

Чтобы разогнать это харгово сборище.

— Может, ей что-нибудь нужно? — послал вдогонку дворецкий, которого я уже успел обогнуть и стал быстро подниматься по лестнице.

Нужно. Мазь, которая снимет воспаление, и успокаивающая настойка. А может, и что покрепче.

— Иди к гостям! — повторил я, в пару мгновений преодолев оставшиеся ступени.

Бросился по коридору, вглядываясь в мутный полумрак, а видел перед собой Женю. Хрупкая фигурка, сжавшаяся в ванне. В глазах, серых, грозовых, слёзы, которые она, несмотря на происходящее, старательно прятала. Светлая кожа, мягкая и нежная, будто шёлковая… И россыпь пурпурных пятен, которые, если вовремя не обработать, станут болезненными гнойниками.

И оставят после себя шрамы.

К счастью, лекарство у меня имелось. С моим родом деятельности в домашней аптечке обнаружишь и не такое. Другой вопрос — где обнаружила Ведьмины капли Эдвина? Откуда вообще о них, мерзавка, узнала?! Выясню обязательно.

Но сначала помогу девушке, которая оказалась в этом дерьме из-за меня. Из-за моих проблем.

В спальне было темно, но даже впотьмах я быстро отыскал аптечку и ещё быстрее — нужное лекарство. Захлопнул крышку деревянной коробки, сжал в кулаке заветный тюбик, собираясь вернуться обратно, но вдруг застыл, оглушённый осознанием: искажённый рядом.

Вонь, заполнившая лёгкие, душила хлеще удавки. Даже сознание помутилось от этих ядовитых миазмов. Выдохнув, поморщился и резко втянул носом воздух, пытаясь понять, откуда исходит тошнотворный запах. Первый этаж… Гостиная, полная приглашённых? Эдвина! Первым порывом было броситься к ней, но там Рейер и несколько драконов. Если что, задержат, не подпустят к ребёнку. Да и гнилостные испарения исходили не оттуда. Комнаты прислуг? Кухня?

Женя!

С трудом вытолкнул себя из вязкого, отупляющего оцепенения и бросился вниз, к жене. Оставленной без защиты, без охраны…

Проклятье!

Искажённый в моём доме. В доме, на котором как раз была и защита, и охрана.

Тогда как этот харг сюда пробрался?!

В ванную влетел, выбив плечом дверь. Искажённого не было. Впрочем, не было и Жени… Вода, выплёскиваясь за борта ванны, разливалась по мозаичному кафелю. Ставни были распахнуты, на полу и подоконнике стекольное крошево. Осколки мелкие, тусклые и острые, крупные. А на них — капли крови.

На полу и подоконнике.

Женя Исаева

Несколько секунд я, словно загипнотизированная, смотрела на стекающую по воспалённой коже грязь, не в силах пошевелиться и поднять взгляд. Очень не хотелось этого делать, очень не хотелось, чтобы страшная догадка оказалась ещё более страшной реальностью. Грязевое нечто на дирижабле, по пятам следовавшее за Келлером, и грязь на моей руке…

Ядовитая. Обжигающая.

Парализующая страхом.

Шмяк! Ещё одна чернильная клякса расплылась по сгибу локтя, и я всё-таки подняла глаза.

Вода продолжала шуметь, постепенно подбираясь к бортикам ванны, а ко мне, стекая с потолка омерзительной тьмой, подбиралась тень. Растягивалась, расплывалась уродливыми пятнами, захлёстывая лепные узоры, и, снова собираясь