– Я знаю Грирсона, который командовал Шестым кавалерийским полком из Иллинойса. Они проскакали шестьсот миль за шестнадцать дней по территории Конфедерации, чтобы оттеснить Пембертона, пока Грант форсировал Миссисипи под Виксбергом. Этот рейд достоин Джеба Стюарта или Уэйда Хэмптона. Если это тот самый Грирсон, он был достаточно хорош, чтобы воевать на нашей стороне.

Дункану понравилось, что Чарльз еще способен шутить, пусть и язвительно.

– Да, это тот самый Грирсон. Он стал прекрасным кавалеристом, хотя был учителем музыки из маленького городка и боялся лошадей.

– Боялся?… – Чарльз не мог в такое поверить.

– Именно. В восемь лет его лягнул пони. С тех пор у него так и остался шрам. – Дункан показал на свою правую щеку. – Грирсон прибыл сюда позавчера, чтобы дождаться новобранцев для своего нового полка. Одного из тех, которые конгресс одобрил в июле. Грирсону очень нужны опытные офицеры, способные учить солдат и командовать ими, но никто не хочет служить в Десятом кавалерийском. В него набирают разное отребье из Нью-Йорка, Филадельфии, Бостона. Все это городская голытьба, многие даже неграмотные.

– В армии полно неграмотных.

– Но не таких. В полку Грирсона будут только черные.

Чарльз подавленно молчал. В задумчивости он налил себе еще бренди.

Дункан объяснил, что Девятый кавалерийский полк был включен в состав дивизиона Фила Шеридана в Армии залива, а Десятый войдет в дивизион Шермана.

– Грирсон сказал мне, что вербовщики пока смогли записать только одного сержанта. Военное министерство настаивает на белых офицерах, к тому же хорошо подготовленных, но никто из ветеранов союзной армии не хочет идти в Десятый. Ты знаешь Джорджа Кастера?

– Знаю. Было дело, столкнулся с ним однажды под Бренди-Стейшн. Многие считают его самовлюбленным павлином, жаждущим славы, но побеждать он точно умеет.

– Кастер страстно желает снова надеть мундир, но при этом даже слышать не хочет о назначении в Десятый. Он как все. Насколько я понимаю, солдаты Союза в войне сражались за цветных, но в большинстве своем они цветных не любят и не хотят иметь с ними никаких дел. Грирсон – исключение. Настоящий идеалист.

– Что от меня потребуется, чтобы попасть в Десятый?

– Одного желания мало. Военный опыт, одобрение специальной комиссии, а еще тебе нужно получить президентское помилование. Разумеется, не как Чарльз Мэйн, ведь Чарльз Мэйн – выпускник Военной академии. Только мне почему-то казалось, что такой человек, как ты, не захочет командовать чернокожими.

– Почему нет, если они нормальные? Я знаю черных, которые гораздо лучше большинства янки.

– Эти черные будут с Севера, и твой южный акцент им очень не понравится.

– С этим я разберусь.

– Подумай как следует, прежде чем говорить такое. Ты можешь оказаться на краю пропасти, и потом будет уже не передумать…

– Проклятье, да я готов хоть синекожими командовать, лишь бы они смогли убивать индейцев! Каковы мои шансы?

Дункан немного подумал, глядя в окно гостиной на нескончаемый дождь:

– Примерно пятьдесят на пятьдесят. Если Грирсон захочет тебя взять, то сможет похлопотать перед генералом Хэнкоком в штабе округа. Ну и я тоже, со своей стороны.

– А помилование я смогу получить?

– Если не скажешь, что служил в разведке у Хэмптона. Просто умолчи об этом. Говори, что состоял в нерегулярных войсках. Есть какие-нибудь документы, чтобы это опровергнуть?

– Наверное, нет. Говорят, почти все архивы сгорели в Ричмонде.

– Тогда тебе не о чем волноваться. Помилование потребует и другого имени, и услуг посредника. Это будет стоить долларов пятьсот или около того.

Чарльз в отчаянии выругался и снова сел; его осунувшееся лицо с одной стороны освещал неровный свет лампы, в которой почти не было масла.

– Деньги я дам, – продолжил Дункан. – И одного хорошего посредника я тоже знаю. Адвокат из Вашингтона, Диллс. Он лично носит прошения в комиссию по помилованию при министерстве юстиции и президенту. – Он помолчал. – Но у меня все же есть сомнения, Чарльз. Ты отличный солдат. Но причина, по которой ты хочешь вернуться, неприемлема.

– Когда я смогу встретиться с Грирсоном?

– Думаю, завтра… – Дункан откашлялся, а потом потянул носом, откровенно давая понять, что он имеет в виду. – После того, как отмоешься.

Вдали громыхал гром. Чарльз улыбнулся. Его улыбка напомнила Дункану гримасу оголенного черепа.

Временный штаб Десятого кавалерийского полка размещался на восточной стороне от парадного плаца, в одном из каркасных зданий, занятых военным округом Миссури. За письменным столом, ссутулясь, сидел капитан средних лет с таким настороженным лицом, словно защищал какое-то очень важное укрепление. Пышные драгунские усы, свисающие над его унылым ртом, были почти сплошь седыми.

– Айк, могу я увидеть его?

– Думаю, да, генерал Дункан. – Капитан постучал в дверь и шагнул во внутренний кабинет.

Кивнув в сторону закрывшейся двери, Дункан тихо сказал Чарльзу:

– Айк служил в регулярных частях двадцать лет. Крепкий орешек. В шестьдесят четвертом возле Мансфилда помог убрать с путей товарный поезд, который мешал армии Ната Бэнкса отступать, когда ее погнал Дик Тейлор. Был награжден. Через пару месяцев сражался вместе с Э. Дж. Смитом, когда старина Смитти разбил Форреста у Тупело. За этот бой получил повышение.

Капитан вернулся, оставив дверь открытой.

– Это мой зять, Чарльз, – сказал Дункан; они уже договорились, что изменят только фамилию. – Капитан Айзек Ньютон Барнс, полковой адъютант.

– Исполняющий обязанности адъютанта, – поправил его Барнс.

– Рад знакомству, сэр, – произнес Чарльз, когда Дункан вошел в кабинет, закрыв за собой дверь.

Адъютантам всегда следовало выказывать уважение, как правило, они обладали большей властью, чем старший командир.

Айк Барнс нахмурился, глядя на кипу приказов, папок и рапортов на своем столе. Стоя боком, он напоминал букву S – круглые плечи, впалая спина, заметный животик. Его правый глаз слегка косил.

– Ненавижу эту работу, – наконец сказал он, садясь за стол. – Я кавалерист, а не писарь. Вернусь в строй сразу же, как только полковник найдет какого-нибудь болвана, чтобы эти проклятые бумажки перебирать.

В приемную ворвался запыхавшийся сержант:

– Капитан! Там на пристани пароход пришел, на нем двое цветных. Ваших.

– Черт бы вас побрал, сержант, надо было заранее предупредить! Полковник не потерпит, чтобы ему подсовывали незнамо кого, как во время войны! Это вам не Десятый цветной, это Десятый кавалерийский!.. Извините меня! – рявкнул он в сторону Чарльза, уходя за сержантом; его внушительный живот словно двигался сам по себе, как почетный караул.