по-прежнему строились вокруг вступления России в ВТО и поддержки российско-американской торговли и инвестиций. Я всегда считал, что в долгосрочной перспективе из всех доступных нам немногих направлений сотрудничества ставку следует делать именно на эти области, поскольку это способствовало бы реализации «повестки дня свободы» президента Джорджа Буша – младшего в России через постепенный рост личной заинтересованности русских в уважении к закону. «Это не отменяет того факта, – указывал я, – что Россия сегодня является очень авторитарным и сверхцентрализованным государством. Здесь, к сожалению, попираются права человека и ограничиваются политические свободы, что заслуживает нашей критики». Но со временем предлагаемые мной меры могли бы усилить стремление русских к защите частной собственности и использованию возможностей, создаваемых свободным рынком, что способствовало бы постепенному формированию среднего класса и открытию новых, широкомасштабных, еще не освоенных рынков для американских компаний[109].

Райс поблагодарила меня за письмо и призвала продолжать настойчиво отстаивать свои взгляды. И она, и Гейтс разделяли (по крайней мере отчасти) мое беспокойство относительно «Плана действий по подготовке к членству в НАТО» для Украины и Грузии, но я чувствовал, что на прениях в Вашингтоне по-прежнему побеждает подход, нацеленный на мощные, долговременные усилия по продвижению «Плана» на предстоящем в апреле 2008 г. саммите НАТО в Бухаресте. На исходе срока полномочий администрации такой же импульс был дан и планам развертывания объектов ПРО в Польше и Чехии, учитывая, что вопрос о признании независимости Косова был уже решен.

И Райс, и Гейтс, и сам президент Джордж Буш – младший в 2007 г. потратили немало времени и сил, чтобы привлечь Россию к решению всех этих вопросов. В апреле, вскоре после встречи с Путиным в Мюнхене, Гейтс посетил Москву и продемонстрировал прекрасное знание психологии русских, накопленное за несколько десятилетий работы еще во времена холодной войны, а также здравомыслие, прагматизм и чувство юмора. Последнее особенно пригодилось ему во время официальной беседы с новым министром обороны Анатолием Сердюковым, бывшим торговцем мебелью из Санкт-Петербурга и экс-главой Федеральной налоговой службы, который сумел понравиться Путину, когда несколькими годами прежде помог ему жестоко расправиться с Михаилом Ходорковским. Сердюков ничего не понимал ни в проблемах безопасности, ни в дипломатии. Он зачитывал свои тезисы по бумажке, пользуясь для этого стопкой карточек с записями. Гейтс тактично парировал, время от времени откровенно делясь со мной своим впечатлением о министре, которому, по его мнению, следовало и дальше заниматься продажей мебели.

Райс, полная решимости сделать все от нее зависящее для смягчения напряженности, посетила Москву в мае. В июне президент Джордж Буш – младший встретился с Путиным на полях саммита «Большой восьмерки» в Германии. Путин предложил ему использовать российскую радиолокационную станцию в Азербайджане, но не в качестве дополнения к установкам в Центральной Европе, а вместо них. В июле, во время визита в Кеннебанкпорт, штат Мэн, российский лидер также предложил использовать станцию системы раннего предупреждения о ракетном нападении, базирующейся в Армавире, на юге России. Оба лидера согласились с тем, что эксперты обеих стран должны изучить эти возможности и постараться выработать взаимоприемлемое решение. Далее последовало широкое рабочее обсуждение вопроса. Одной из проблем были ограниченные технические возможности двух предложенных русскими установок. Вторая, и более серьезная, проблема заключалась в том, что русские рассматривали свои предложения в качестве альтернативы американским планам размещения систем ПРО в Центральной Европе, в то время как Вашингтон был готов принять их в лучшем случае в качестве дополнения к ним.

На встрече в Кеннебанкпорте был продемонстрирован дружеский характер отношений между Джорджем Бушем – младшим и Путиным, но в то же время выявились пределы возможностей двух президентов. Американский президент и члены его семьи тепло и радушно, в неформальной обстановке, принимали Путина в своем летнем доме. Позже я сказал президенту, что, по моему мнению, Путин был очень тронут его гостеприимством и любезностью, а ведь российского лидера не так-то легко было растрогать. Однако я по-прежнему не мог избавиться от ощущения, что русские и американцы все еще не слышат друг друга и на всех парах мчатся навстречу неизбежной катастрофе.

В марте 2008 г., непосредственно перед тем, как Медведев был избран президентом, между Путиным и мной состоялся весьма примечательный разговор, который еще больше укрепил мои опасения. Президент Джордж Буш – младший попросил меня передать Путину послание. Его содержание было простым: мы еще раз формулировали свою позицию по Косову; выражали надежду на сохраняющуюся возможность выработки взаимоприемлемого решения по вопросу ПРО; указывали, что любое продвижение вперед на саммите в Бухаресте по вопросу принятия в НАТО Украины и Грузии не должно рассматриваться в качестве угрозы, и подчеркивали, что по-прежнему поддерживаем вступление России в ВТО. Президент США также подтверждал, что принимает приглашение Путина посетить Сочи, и выражал надежду на то, что и он, и Путин смогут воспользоваться этой последней встречей в качестве президентов, чтобы обсудить «стратегические рамки» развития американо-российских отношений.

Путин нечасто соглашался встретиться со мной с глазу на глаз и почти никогда не встречался с другими послами. Большинство наших встреч во время моего пребывания в Москве проходило на полях различных мероприятий или во время визитов высокопоставленных американских чиновников. На этот раз меня пригласили на его дачу в Ново-Огарево, недалеко от Москвы. Меня попросили приехать одного. Я прибыл в назначенное время, меня проводили в зал приемов, где был накрыт стол с привычным набором бутылок с российской минеральной водой и закусок. Помощник по протоколу сказал, что Путин вскоре закончит совещание с членами Совета безопасности. Я был почти уверен, что российского президента придется долго ждать, как когда-то во время визита госсекретаря Райс, и размышлял о том, удастся ли мне в ходе беседы овладеть вниманием этого не слишком восприимчивого слушателя, и о том, как лучше передать довольно объемное послание – я знал, что Путину не хватает терпения выслушивать долгие речи.

Словно желая избавить меня от растущего беспокойства, меня пригласили в конференц-зал Путина. Это было светлое и просторное помещение с панелями на стенах и мебелью из светлой сосны, но, как оказалось, обилие света объяснялось еще и тем, что в зале было установлено около десятка журналистских камер. Я прожил в России достаточно долго, чтобы не заразиться паранойей, и в первое мгновение решил, что угодил в расставленную Путиным ловушку и что сейчас он набросится на ошарашенного посланника США с критикой американской политики. Но я ошибся. Перед включенными камерами Путин сказал несколько общих слов о том, что, несмотря на все разногласия, существует потенциал для развития российско-американских отношений. Он отметил, что срок моего пребывания на посту посла США в России близится к концу, и