Наиболее детальные подробности этой древней индейской игры содержатся в знаменитом эпосе народа майя-киче «Пополь-Вух». Как известно, хроника «Пополь-Вух» представляет собой комбинированную версию разновременных мифов, отражающих достаточно позднюю и претерпевшую много изменений религиозно-историческую модель мира гватемальских индейцев киче. Помимо исторических событий, последовательность которых в изложении носит весьма условный характер, этот памятник содержит важные сведения о системе родства и характере родоплеменных связей между киче и их предками. Тема родства является одной из ключевых в повествовании, поскольку книга, собственно, и была записана с целью доказательства индейцами своих исторических и наследственных родовых прав на занимаемые ими земли, с которых в колониальный период самих киче начали активно вытеснять.

Сюжет игры в мяч является как бы ключевым в борьбе героев-близнецов против владык преисподней и восходит, по всей видимости, к чрезвычайно древним племенным соревнованиям-соперничествам, когда один род (фратрия) выяснял отношения с другим, определяя право на главенство. Отголоски подобных реликтов социальных отношений в той или иной форме сохраняются практически у всех народов – достаточно вспомнить кулачные драки «деревня на деревню» у русских. Кстати, в современной городской культуре, где напрочь утрачены какие бы то ни было родовые связи, именно эта архаическая подсознательная схема условных этно-территориальных объединений действует при формировании групп болельщиков спортивных команд.

Близнецы отправляются в Шибальбу – преисподнюю, спускаясь из реального мира вниз по лестнице в ущелье. После всяческих козней владыки преисподней предлагают героям сыграть в мяч. Те соглашаются, но начинаются препирательства по поводу того, чьим мячом следует играть. Забив в кольца по голу каждый своим мячом, команды игру прекратили. Владыки Шибальбы устроили еще целую серию испытаний для близнецов, и в результате одному из них Летучей Мышью была отрезана голова, которая тут же была выставлена над полем для игры в мяч. Второй близнец при помощи животных-союзников подменил ее на черепаху, возродив тем самым брата. Таким образом, тоже с помощью жульничества, близнецы победили владык Шибальбы.

Если исключить массу драматических мифологических деталей, создающих антураж вокруг игры в мяч, то у нас останется лишь одно отчетливое событие – реинкарнация, включающая смерть, испытания и возрождение человека.

Наиболее ранним свидетельством существования игры в мяч в Мезоамерике являются керамические фигурки из погребений Опеньо XV века до н. э. Примечательно, что композиция воспроизводит группу из пяти мужских и трех женских персонажей. Мужчины являются игроками, на них нет одежды – только соответствующие уборы и протекторы, в руках – нечто вроде лапты. Длинные поджарые тела раскрашены в красный цвет. Изящные женщины возлежат неподалеку, как бы наблюдая за игрой.

Илл. 88. Стела из Лпарисио была обнаружена в непосредственной близости от поля для игры в мяч. Вместо отсеченной, по всей видимости, головы сидящего человека изображены семь сплетенных змей, символизирующих струи крови

Илл. 89. Копан. Одна из площадок для игры в мяч

Богатую пищу для размышлений предоставляет анализ археологических памятников – стадионов для игры в мяч, встречающихся по всей территории Мезоамерики. Стадионы органично вписываются в городскую структуру, занимая в ней отнюдь не случайное место. Как упоминалось в главе об ольмеках, уже планировка Ла-Венты включала в себя место для стадиона, символизировавшее переход из живого пространства в мертвое и уходившее на север.

Даже на периферии мезоамериканской цивилизации (например, на западе Мексики, в штате Найярит, – Теучитлан, Саусильо, Кальдера-де-Лобос) в классический период создавались ритуальные центры, которые воспроизводили архаическую схему представлений о мире. Это круговые сооружения на платформе с пирамидой в центре. По границам основного круга располагались небольшие, также округлые, платформы. Их могло быть восемь или четыре, что указывает на фратриально-родовую структуру общества. Но самое любопытное, что на север от центра уходит дорога, завершающаяся площадкой для игры в мяч и выглядящая как продолжение пути в холодную страну предков. С южной, «живой», стороны располагались жилища знати.

Естественно, что совершенно особое место стадион для игры в мяч занимал в крупных городах. Сцены из матчей майя даже изображали в росписях на керамических сосудах. Любопытно, что в этих случаях одним из главных «опознавательных» элементов пейзажа выступают ступени, которые обычно интерпретируются как элементы пирамид или платформ. Если же рассмотреть устройство обычной площадки для игры в мяч, то в первую очередь обращает на себя внимание помещение ее между скошенными боковыми стенами или же в некотором понижении рельефа относительно окружающих построек, так что поле оказывается как бы в окружении ступеней. Эти архитектурные элементы являлись не чем иным, как неким монументальным «знаком» с семантической нагрузкой «пещера, прародина, ущелье», которых, как известно, в древней прародине было семь.

Поэтому отнюдь не случайно, что в Тахине (штат Веракрус) было найдено семь основных полей для игры в мяч, что должно соответствовать «семи оставленным ущельям», где проживали прапредки. На боковых стенах главного поля сохранились великолепные изображения, иллюстрирующие сцены отправления посланника путем отрезания головы – этот способ жертвоприношения считался, как уже упоминалось, одним из наиболее архаических. Да и сам каучуковый мяч, весом около 4 кг и размером с человеческую голову, символизировал голову.

Илл. 90. Обсерватория в Чичен-Ице

Не менее любопытен и рельеф на стеле из Апарисио (также штат Веракрус) позднеклассического периода. Изображение сидящего на невысокой двойной подставке в виде пещеры игрока в мяч как бы дополнено элементом, напоминающим брызги, что может означать лишь ритуальное жертвоприношение – отправление посланника к богам-прапредкам. В правой руке странного персонажа – предмет, который археологи связывают с игрой в мяч. Но самое удивительное, что вместо головы у него появляются семь сплетенных змеиных голов! А это вновь указывает на мифологическую прародину.

В крупных городах часто встречается несколько стадионов. Размеры их могут быть разными – от маленьких до очень больших. Но каждый раз эта часть акропольного ансамбля является архитектурным воплощением «нижнего» мира, или «мира мертвых», по отношению к пространству живых. Если площадь с пирамидами находится на приподнятой платформе и устремлена вверх, то антимир стадиона уходит на нижние уровни рельефа, как бы проваливаясь вниз. Особенно хорошо это видно, например, в Копане (Гондурас). В этом городе было сооружено несколько площадок для игры в мяч. При этом выделяется главная, в северной части, которая заканчивается незамкнутой площадкой прямоугольной формы. Ориентировка комплекса – юг-север. Площадка ограничена с западной и восточной сторон трехчастными наклонными стенами. В центре и по краям вдоль продольной оси расположены три маркера, которые вместе с поперечными делят поле на четыре части. Архитектура копанского стадиона явно воспроизводит представления майя о преисподней: спуск по лестнице вниз, девять уровней преисподней, стадион в виде ущелья, ориентация на север. В иконографии майя изображение стадиона всегда сопровождается лестницей. Как известно, «холодной лестницей» в «формуле возрождения» именуется спуск в преисподнюю, кроме того, о холодном нижнем пространстве идет речь и в «Пополь-Вух». Примечательно изображение мяча и на маркерах стадиона Копана, где мяч между игроками изображается как бы «связанным» или «замотанным», что передавало у майя понятия «умерший» или «призрак».