Когда осенью 2018 года я в сопровождении Даттон посещала эту школу, женщина уже не выглядела испуганной или одинокой.

«Мисс Пола, мисс Пола, смотрите, что я сделала», – зовет Даттон девочка, соорудившая высокую башню из пластиковых кубиков. Это модель, которую ребенок построил для физической иллюстрации слова «башня».

Даттон подходит к девочке и восхищается башней. На свой телефон она делает несколько снимков постройки, а заодно и дома, который построил мальчик, сидящий за соседним столом. Даттон прячет телефон в карман и оборачивается ко мне. «Пять месяцев назад я поменяла телефон – в нем было 1100 школьных фотографий».

Маленькая подтянутая женщина выглядит свободно и стильно в своих джинсах и красных кроссовках. В момент нашего знакомства ей было семьдесят три, но о возрасте напоминают только седые пряди в волосах и плохо гнущиеся колени. Но это, как мне кажется, нисколько ей не мешает. У следующего стола она опускается на колени рядом с девочкой с хвостиками, читающей книгу. Даттон вежливо спрашивает, что она читает. Лицо девочки светится радостной улыбкой; они разговаривают, Даттон улыбается в ответ. Какой-то мальчишка мастерит ракету из пластилина и зубочисток. «Эта штука долетит до Луны?» – спрашивает Даттон и снова достает из кармана телефон.

«Они все относятся к ней как к родной бабушке», – говорит мне Тереза Бриссетт, учительница, и она совершенно права. За два года совместной работы женщины невероятно сблизились, и Даттон стала второй бабушкой для восьмилетнего сына Бриссетт. «Сама я с Карибского моря, – рассказывает та, – мама моя далеко, да и свекровь тоже. Мисс Пола здесь, в Калифорнии, заменила мне мать».

«Школа обмена поколений» перевернула жизнь Даттон. Именно такова и была цель ее создания, и это очевидно, хотя и не бросается в глаза. Программа взаимодействия разных поколений родилась благодаря идее эпидемиолога из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Терезы Симен. Эта некоммерческая образовательная программа проводится под эгидой органов государственного здравоохранения и призвана бороться с одиночеством – медленно, но верно, так как бьет в самую его суть. Для того чтобы создать Gen X в том виде, в каком эта школа существует, работодатель Симен – отдел гериатрии медицинской школы Калифорнийского университета (эта школа носит имя Дэвида Геффена) – связался с региональным объединением школ Лос-Анджелеса. Совместно они пригласили пожилых людей в недоукомплектованные кадрами начальные школы Лос-Анджелеса. Как и в населении кварталов, где расположены охваченные программой четыре школы, в них преобладают афро– и латиноамериканцы. Около 40 % детей живут в приютах. Хотя в некоторых из этих школ есть специальные программы для одаренных детей, многие с трудом справляются с учебной нагрузкой, и им требуется постоянная помощь.

После курса обучения «дженэксеры», как они сами себя называют, получают назначение в определенный класс – от первого до третьего включительно. С детьми эти люди проводят не меньше 10 часов в неделю, хотя на самом деле они посвящают школе гораздо больше времени. Как образовательная программа Gen X призвана улучшить академическую успеваемость детей, с основным упором на обучение чтению и привитие определенных социокультурных навыков. Как оздоровительная программа она нацелена на побуждение пожилых людей к общению и движению. Цель – борьба с повышенным холестерином и артериальным давлением, лишним весом и малоподвижностью. Как средство от одиночества эта программа помогает устанавливать связи и строить дружеские отношения. По каждому пункту программа достигла успехов, причем такими путями (внимание, спойлер: речь идет об изменении экспрессии генов!), о которых Симен в начале работы даже не подозревала[375].

По мере нашего старения воздействия прожитой жизни – включая и наши отношения – оставляют неизбежный отпечаток на работе нашего организма. Некоторые из этих влияний оказывают кумулятивное действие, другие – кратковременное и преходящее. Вспомните, что Джон Качоппо обнаружил признаки вредного воздействия одиночества на кровеносные сосуды у студентов колледжей, но у одиноких взрослых людей вредоносность этих ранних проблем с годами нарастает и приводит в конце концов к стойкому повышению артериального давления.

Всю свою профессиональную жизнь Тереза Симен интересовалась вопросами социальных отношений, связанными с пожилым возрастом. В восьмидесятые годы, после окончания магистратуры, первое, что она сделала, был анализ данных, полученных в ходе проведенного в округе Аламида исследования. Именно там Лайза Беркман и Леонард Сайм впервые показали, что социальные отношения напрямую связаны с уровнем смертности. Эта работа произвела глубокое впечатление на Симен. Она приехала в Беркли для работы над докторской диссертацией по эпидемиологии как раз в тот момент, когда Беркман, защитив свою диссертацию, покинула университет, но они продолжили сотрудничество и после этого. Ученые предположили, что социальная изоляция играет важную роль в ускорении процессов старения[376].

В то время как в ранней работе Беркман было показано, что отношения играют важную роль в целом, у Симен возникла масса конкретных вопросов. Она также заметила, что до сих пор никто не обращал внимания на то, как именно отношения влияют на изменения, обусловленные старением. В основополагающей работе Беркман и Сайма 1979 года были использованы материалы, полученные при обследовании взрослых, которым на момент начала исследования было от тридцати до шестидесяти девяти лет. Однако то, что справедливо для людей на четвертом и пятом десятках, может оказаться неверным для тех, кто перешагнул за семьдесят или тем более за восемьдесят. Симен заинтересовалась, распространяется ли повышенный риск смерти, связанный с социальной изоляцией, и на старшие возрастные группы. Кроме того, она захотела выяснить, являются ли одни социальные связи более важными, чем другие. «Состояли ли вы в браке? Были ли другие отношения столь же важны?» Симен решила заново проанализировать данные округа Аламида по возрастным группам и посмотреть, сможет ли она вычленить отношения, которые играли наиболее важную роль в жизни самых пожилых участников исследования. Особенно интересовали ее вдовы и вдовцы. «По мере старения повышается вероятность потери супруга, – говорит она. – Таким образом, если матримониальный статус продолжает сохранять свою первостепенную важность, то следует предположить, что очень многие оказываются перед лицом повышенного риска, и это очень плохо».

В исследовании населения Аламиды использовались вопросы для выявления социальных связей четырех типов. Три из четырех вопросов были простыми альтернативами, требовавшими ответа «да» или «нет». Состоите ли вы в браке? Да или нет? Принадлежите ли вы к какой-нибудь религиозной организации? Да или нет? Состоите ли вы в какой-нибудь общественной организации? Да или нет? Несколько более подробного ответа требовал четвертый вопрос о близких друзьях и родственниках. Испытуемый должен был сказать, сколько у него близких друзей и родственников и со сколькими из этих людей он видится по крайней мере раз в месяц. Те респонденты, у которых было пять или меньше контактов в течение месяца, считались одинокими (эта группа составила 24 % от всех участников исследования). В первой статье Беркман смертность была отслежена за предыдущие девять лет, с 1970 года. Симен в 1987 году имела возможность проследить исходы уже за семнадцать лет.