Спутник Москвы, наукоград, ставший идеальным ансамблем советского модернизма

После окончания Второй мировой человечество в очередной раз окончательно решило, что больше так жить нельзя. Надо по-другому. И лучше – на новом месте, в отдалении от переуплотненных старых городов, на лоне природы, но при этом – с городским комфортом. Так на Западе началась вторая волна дезурбанизации. Как и первая волна, поднятая идеей города-сада Эбенизера Говарда в самом начале XX века, она вновь пришла из Англии, где в 1947 году был утвержден план Большого Лондона, разработанный Патриком Аберкромби. В числе его главных предложений было строительство вокруг Лондона восьми новых городов-спутников с населением до 60 тысяч человек.

Здание горкома КПСС

В отличие от Говарда, по идее которого города-сады должны были стать почти пасторальной идиллией для бывших горожан, которых планировалось переселить в небольшие коттеджи с приусадебными участками, города-спутники середины XX века являли собой модель совсем новой жизни «в современном стиле». Во-первых, в новых городах-спутниках предполагался городской характер застройки. Вместо коттеджей – многоквартирные, хотя и в основном малоэтажные дома. Планировка спутников подразумевала разбивку на микрорайоны без автомобильного движения внутри, зато со всей социальной инфраструктурой – магазинами, детскими садами, школами. Микрорайоны отделялись друг от друга «зелеными поясами». Важнейшим принципом было выведение из крупных городов и перемещение в спутники различных производств, то есть создание мест приложения труда неподалеку от мест проживания.

Идея городов-спутников была быстро подхвачена западными странами, в том числе Финляндией, которую Никита Хрущёв посетил летом 1957 года. Как образец заботы о жизни рабочего класса ему был предъявлен молодой город-спутник Хельсинки Тапиола, застроенный модернистскими домами белого цвета, стоящими в окружении леса, на берегу озера. Хрущёву понравилось, и вскоре по возвращении в СССР он принял решение начать строительство цепочки городов-спутников вокруг Москвы.

Благоприятное впечатление от Тапиолы было не единственной причиной столь серьезного проекта. Перед Москвой, Ленинградом, Новосибирском (как и перед Лондоном и Хельсинки) тоже стояла проблема переуплотненности, разрастания территории, и при этом – острой нехватки жилья. Дискуссии же о необходимости дезурбанизации велись в России с конца XIX века, с особой остротой – на рубеже 1920–30-х годов, и вот в конце 1950-х этот вопрос был поднят вновь. Города-спутники показались Хрущёву логичным решением многих градостроительных и социальных проблем, и 3 марта 1958 года было принято постановление Совета Министров СССР о начале строительства первого из них – в районе станции Крюково, в 40 километрах на северо-запад от столицы. В город, рассчитанный на 65 тысяч человек, должны были перевести из Москвы текстильную фабрику и часовой завод. Застройка города предполагалась малоэтажной, планировка – свободной, использование существующего рельефа и зелени – максимальным. Зелени, благо, вокруг хватало: участок для будущего города был выделен практически в лесу.

Проектирование было поручено Игорю Рожину – опытному архитектору еще сталинских времен, только что закончившему стадион «Лужники». Съездив в командировку в Англию, он создал план на основе идеи максимальной близости человека и природы, с разделением города на микрорайоны, ограниченным использованием автотранспорта, зато с разветвленной сетью велосипедных дорожек и пешей доступностью мест приложения труда. Жилые микрорайоны, строительство которых началось в 1959 году, состояли сплошь из типовых панельных четырехэтажных корпусов без лифтов и мусоропроводов: экономия была во главе угла. Нетиповыми в городе были запроектированы только кинотеатр и торговый центр на площади Юности, которая должна была стать местом притяжения горожан, да административные здания на другом конце Центрального проспекта.

Центральный проспект. 1960-е годы

И. Рожин. Генплан 1959 года

Судьбу проекта резко изменил почти шпионский поворот. На это место обратили внимание Джоэл Барр и Альфред Сарант, инженеры, сбежавшие в 1956 году из США в СССР и обосновавшиеся в ленинградском КБ электронной промышленности. В 1962 году, возвращаясь на автомобиле из командировки в Москву, они увидели большую стройку близ шоссе и решили, что новый город среди лесов – идеальное место для центра советской микроэлектроники. Барру и Саранту удалось убедить в этом председателя Госкомитета СССР по электронной технике Александра Шокина, а тот, в свою очередь, уговорил Хрущёва. Таким образом, промышленный город-спутник решено было преобразовать в наукоград, а это, с учетом престижа науки в СССР, была уже совсем другая история.

В августе 1962 года вышло секретное постановление партии и правительства о превращении города-спутника у станции Крюково в центр микроэлектроники, в котором предполагалось объединить научные разработки, экспериментальное производство и подготовку новых научных кадров. Почти сразу после этого на южном берегу городского пруда, где Рожин замышлял большой стадион, была выделена площадка, где командой архитекторов под руководством Игоря Покровского было начато строительство Главного научного центра.

Престиж города резко возрос, и скромная и довольно монотонная застройка, предназначавшаяся для рабочих текстильной фабрики и часового завода, перестала соответствовать новому высокому статусу наукограда, предназначенного для самой современной научной отрасли. Обилие зелени и свежий воздух оставались актуальны, но с точки зрения архитектуры молодой наукоград должен был выглядеть как минимум современно, а лучше – совершенно необыкновенно. Ему необходимо было срочно создать более выразительный облик.

В результате Игорь Рожин был снят с должности, а новым главным архитектором Зеленограда стал Игорь Покровский – автора Дворца пионеров [7] на Ленинских горах. Покровский с командой переработали архитектурные планы своего предшественника, сохранив идею малоэтажного, «растворенного» в лесу города только для уже построенных жилых микрорайонов. Для центра Зеленограда он предложил концепцию модернистского города-ансамбля в духе проекта Бразилиа модного тогда в СССР Оскара Нимейера.

Архитектура города-спутника в проектах команды Покровского стала разновысотной, значительно увеличилась этажность и разнообразие жилых домов и административных зданий (хотя при строительстве по-прежнему применялись в основном типовые элементы). Кроме того, было постепенно сформировано ясно выявленное «центральное ядро», включившее в себя разные по своему назначению и облику архитектурные объекты, сгруппированные вокруг Большого пруда.

По замыслу Рожина, центром города должна была стать площадь Юности. Само ее пространство демонстрировало нетипичную для большинства советских городских площадей доброжелательность. Вместо обязательной доминаты – здания горкома КПСС – были построены кинотеатр «Электрон» (архитекторы Ю. Гнедовский, Ю. Дмитриев, Л. Мелкумян, инженеры Б. Зархи, М. Тарасенко, 1962–1966) и торговый центр (архитекторы А. Климочкин, Д. Лисичкин, Б. Оськин, инженеры Б. Зархи, А. Королёв, И. Шипетин, Н. Иванова, А. Серов, 1963–1967), т. е. заведения, где горожане могли удовлетворять свои культурные и потребительские нужды.

В ансамбле площади нет ни строгой симметрии, ни иерархии. Здания кинотеатра и торгового центра ориентированы главными фасадами