Когда, наконец, машина отъехала от моего дома, он еще раз беглым взглядом прошелся по выставленным на земле коробкам, потом повернулся ко мне и показал поднятый вверх большой палец, сообщая, что все в порядке.

Вот и ладно. С трудом оттолкнулась от перил, принимая вертикальное положение и отправилась домой, ни капли не сомневаясь в том, что он сейчас перенесет все свои сокровища в гараж и зависнет там до самого вечера.

По пути к себе зашла на кухню, чтобы взять что-нибудь съестное. Что-нибудь такое, что можно схомячить прямо в кровати.

В памяти очень ярко полыхали слова Сергея Геннадьевича о том, что если я похудею еще больше, то он упечет меня в стационар. Не хочу! Просто до ужаса не хочу! Тут поневоле задумаешься над тем, что же делать, как же быть. Два пути: либо начать есть, либо начать двигаться. В идеале конечно и то, и другое одновременно, но это уже задача из разряда невыполнимых.

Ладно, с едой попробую как-нибудь разобраться, но вот активнее двигаться выше моих сил.

Я решила пойти по первому пути, потому что прием пищи доставлял мне меньше мучений, чем спортивные нагрузки. Надеюсь, врач останется доволен хотя бы тем, что вес сохраню, и возможно, будет не слишком лютовать по поводу моего низкого тонуса.

Решив так, стала воплощать это решение в жизнь, заставляя себя есть. Пусть тошнит, пусть кусок в горло не лезет, но я ела, упрямо заталкивая в себя ложку за ложкой. Вчера после приема пообедала, потом поужинала. Пусть всего лишь по маленькой тарелочке, но все-таки уже достижение, уже прогресс.

Сегодня на утро кашу ела, даже кофе выпила не пустой, как обычно, а с бутербродом. Пообедала, запихав в себя немного первого, еще меньше второго и компот. И вот сейчас собралась взять с собой перекус.

Главное, чтобы толк от всего этого был, а то ем, мучаю себя, желудок против такого вмешательства протестует. Очень не хочется, чтобы все прошло впустую.

Распахнув холодильник, суровым взглядом прошлась по его содержимому, пытаясь выбрать хоть что-то. Аппетита нет, но я все-таки взяла большую шоколадку, вспомнив о том, как я умяла такую же при разговоре с Никитой. Может, и в этот раз осилю?

Добрела до своей комнаты, но уже в дверях, взявшись за ручку, остановилась и развернулась в сторону кладовки.

Не совсем понимая, зачем мне это надо, дошла до маленькой захламленной комнатенки и прильнула к окошечку, затянутому старой занавеской. Не знаю с какой целью, но стояла у окна и чего-то ждала, рассеянным взглядом скользя по обновленной крыше.

Из-за поворота показался Тимур, в руках которого была пирамида из коробок, опасно накреняющаяся то в одну сторону, то в другую. Парень шел небольшими шажками, пытаясь поймать равновесие и не рассыпать все это добро.

Я наблюдала за его передвижением, и потом, когда он уже скрылся в прохладном сумраке гаража, несколько минут смотрела на прикрывшуюся за ним дверь.

Интересно, зачем я вообще сюда пришла? Кто-нибудь может мне объяснить?

Смущенно, будто меня поймали за чем-то непристойным, отвернулась от окошка и тихонько, на цыпочках, словно меня кто-то мог услышать, прокралась прочь.

Проспала я практически до самого ужина, просыпаясь лишь для того, чтобы поправить подушку, развернув ее холодным боком кверху, шоколадка так и осталась нетронутой. Я не смогла заставить себя даже просто открыть ее. Ну и ладно, сейчас пойду и нормально поем.

Добравшись до кухни, обнаружила, что Тимура там нет, хотя уже время ужина. Все ясно, увлекся своими железяками и забыл обо всем на свете.

Решив, что не стоит его дергать по такой нелепой причине, как разогревание ужина, все сделала сама. Достала из холодильника тушеную картошку с мясом, и, оценив свои силы едока, положила одну ложку, содержимое которой неказистой кучкой примостилось на краю тарелки. М-да, несерьезно, как ни крути. Со вздохом добавила еще пару ложек, разогрела и, пристроившись за кухонным столом, приступила к трапезе.

Тимур сам разберется со своим ужином, проголодается и вылезет из своего логова, поэтому ждать его не стала.

Меланхолично ковырялась вилкой в тарелке, размазав все ее содержимое по краям. Давай, Васька, хватит выпендриваться! Ешь уже!

Отругав саму себя, отправила первую порцию в рот. Ведь вкусно же! Почему аппетита-то нет совсем?

С отчаянным упорством затолкала в себя все, что положила, почувствовав, что лопну, если в меня попадет еще хотя бы одна крошка. Молодец, могу же, когда захочу!

Прибрав за собой, покинула кухню, и, прихватив с полки книженцию в яркой обложке, устроилась на своем любимом диване. До чего же удобный, зараза! Так бы и лежала на нем, не вставая, лишь изредка поворачиваясь с боку на бок.

Сюжет оказался непроработанным, скомканным, а порой откровенно идиотским. Возможно, именно поэтому я не могла сконцентрировать свое внимание на книге, а может потому, что постоянно бросала тревожные взгляды на электронные часы, висевшие на стене.

Что можно делать в гараже столько времени? На улице уже темнеть начинает, а он все с машиной ковыряется. Нет, я очень рада, что Тим нашел себе дело по душе, но меру-то знать надо! Зачем упираться и пытаться все сделать за один раз? Ведь будет завтра, послезавтра и еще много-много дней до того счастливого момента, когда он покинет Ви Эйру. Зачем пытаться охватить все и сразу? Не понимаю! И никогда не понимала этой мужской увлеченности железными внутренностями машин. Помню, Ник как заведет разговор о двигателях, передачах и панелях управления, так у меня сразу уши вянут, и начинаю в отместку грузить его ненужной информацией о туфлях, сумочках и походах по магазинам. В результате Никитка затыкался, махнув рукой на такого убогого собеседника, как я. Вот только с Тимуром такое вряд ли будет уместным.

Восемь вечера. Полдевятого. Девять. Полдесятого…

Когда, наконец, показания часов перевалили за отметку в 22.00, я не выдержала и порывисто поднялась со своего места. Все, хватит! Сколько можно ковыряться с этим барахлом?

Я решительно направилась к черному выходу, намереваясь вытащить Тимура из гаража, даже если для этого мне придется его пинками гнать.

Правда, решительности и боевого настроя хватило ненадолго. Спускаясь с крыльца, оступилась, и если бы в этот момент моя рука судорожно не вцепилась в перила, то я растянулась бы на земле. Падения удалось избежать, но все равно простояла минут пять, согнувшись пополам и прижимая руку к боку, ожидая, когда утихнет боль от резкого движения.

После этого, ворча под нос, как брюзгливая старуха, побрела к гаражу, аккуратно переставляя ноги и вглядываясь в тропинку, чтобы ненароком опять не споткнуться.

В сумраке гараж казался темной махиной, возвышающейся над раскидистыми деревьями. Через открытые ворота лился ровный, чуть желтоватый свет, который время от времени пересекала высокая тень.

Добравшись до своей цели, притаившись на пороге, осторожно заглянула внутрь.