– Вру, – спокойно согласился он, с легкой полуулыбкой на губах.

– И? – я развела руками, как бы показывая, что жду продолжения.

– Меня сегодня в комитет по правам человека вызывали. Про тебя расспрашивали.

– И что ты сказал? – во рту пересохло от волнения. Если Ника вызывали, значит, комитет добрался до моей заявки на освобождение Барсика, и начал свои проверки. Сколько им времени потребуется, чтобы узнать о том, кто на самом деле такой этот Барсик? Барсадов старший конечно хорошо меня прикрыл, но все равно было как-то не по себе.

– Сказал, что ты злая девочка, которая в детстве мучила котят, надувала лягушек через соломинку, разоряла птичьи гнезда....

– Ник!

– Вась, ну что я, по-твоему, мог сказать? Все как есть, правду! Инспектор выслушал, довольно покивал, сделал тридцать три заметки. Так что все нормально. Я тебе просто звоню предупредить, что машина запущена, сейчас они начнут шерстить всю твою подноготную. Если что – будь готова к звонкам.

– Спасибо, – кивнула, облокотившись локтями на стол, – спина болела неимоверно.

– Ладно, рассказывай, давай, как там твои дела, как имущество твое двуногое поживает.

– Все хорошо.

– Да ладно тебе притворяться, колись, что там у вас и как.

– Ник, ты не понял. Действительно все хорошо, – чуть пожала плечами.

– Помнится, в прошлый раз, когда мы созванивались, ты была готова убить его, расчленить собственными руками и закопать где-нибудь в саду. А сейчас говоришь, что все нормально?

– Не поверишь, но это действительно так, – кивнула, подтверждая свою мысль.

– И что же изменилось?

– Мы с ним, скажем так, вышли из острой фазы отношений. У нас был очень серьезный разговор, даже не разговор, а скандал, после которого все изменилось.

– Прямо подружились, и ходите теперь только за руку? Не спорите, не ругаетесь?

– Еще как спорим, и ругаемся. Только теперь это споры двух людей с разными точками зрения, а не стычки хозяйки и упрямого раба. Бесит по-прежнему неимоверно, но хоть горечи не остается после наших разговоров, как это было раньше.

– Так, а теперь давай поподробнее. Что, как и почему, – Никита устроился поудобнее перед экраном, подперев щеку рукой, – пожалуйста, полный доклад со всеми подробностями.

Я и рассказала, а чего скрывать-то? Все четко, подробно, по порядку, не пропуская ни единой детали.

Хотя нет, кое-что все-таки утаила. Свою обиду на его заявление о моей непохожести на нормальную женщину. Никита такого точно не поймет, еще выводов каких-нибудь непонятных наделает, а я, если честно, сама еще не разобралась с этой напастью, и со своей чрезмерно бурной реакцией на такую простую реплику.

– Чу, да тебе памятник надо поставить!

– Надеюсь не посмертно?

– Дура, – беззлобно ответил Ник, – и шутки у тебя дурацкие! Я имел в виду, что тебе памятник надо поставить за твое умение находить подход к людям.

– Лазарев! Нет никакого умения, просто так обстоятельства складываются.

– Ага, со старшим Барсадовым смогла договориться, склонить на свою сторону, теперь с младшим ситуация меняется. И не надо мне тут про обстоятельства.

Я махнула рукой, не зная, что ответить на такие слова. На мой взгляд, я ничего особенного не сделала, просто была сама собой, не знаю правильно это или нет.

– Кстати, хорошо, что про старшего Барсика вспомнил, – Ник устало потер виски, – он лютует.

– В смысле?

– Устроил такую чистку среди своих людей, что даже враги притихли. Управление сквозь пальцы смотрит на происходящее, предпочитая не вмешиваться. Все только гадают, что на него нашло.

– Понятно что, – убежденно кивнула головой, – Разбирается с теми, кто оказался причастен к исчезновению Тимура и появлению Барсика.

– Это мы с тобой знаем, а остальным только и приходится строить предположения.

– Пусть так и будет. Не вздумай никому проболтаться!

– Я что, по-твоему, совсем того?

Я лишь задумчиво пожала плечами, за что словила от Никиты недовольный взгляд.

– Сегодня кстати матч твоей любимой команды, помнишь об этом? – поинтересовался друг.

– Конечно, помню, я уже вся в предвкушении.

– Ну, давай, удачного просмотра.

– Сам-то не будешь что ли смотреть? – я изрядно удивилась. Ник очень редко пропускает чемпионаты, и причина для этого должна быть серьезная.

– Нет, у меня немного другие планы, усмехнулся он, и я поняла, что загульный Никита опять отправляется за новыми ощущениями.

– Лазарев, когда ж ты угомонишься? – я покачала головой, не пытаясь скрыть улыбки. Он неисправим, и не мне его переделывать.

– Сразу после тебя, – в тон мне ответил Ник, подмигнув, – ладно, Чу, мне пора. Я свое дело сделал, по поводу комитета предупредил.

– Спасибо.

– Да не за что. Все, давай, отбой. Если что – звони. Хорошего вечера.

Распрощавшись с Никитой, я продолжила свои разборки в файлах. Здесь были старые документы, фотографии, музыка и еще целая куча не пойми чего.

Часть я безжалостно удаляла, а остальное сортировала по разным папкам. Особенно долго пришлось повозиться с фотографиями. Их было много, очень много. С родными, с друзьями, на работе, на отдыхе, даже несколько фотографий попались с того момента, когда мы еще были с Майлзом, их я бережно поместила в папку "воспоминания".

Какие-то фотографии были сделаны мной, какие-то присланы друзьями. Вспомнила много интересных моментов из жизни. Заодно погрустила насчет своего внешнего вида. Сейчас к зеркалу подойдешь, и слезы катятся, а на фотографиях-то я красивая, улыбаюсь, на нормальную женщину похожа. Тьфу ты, опять в свою любимую тему скачусь сейчас. Эх, дайте мне силы дотерпеть! Три недели всего осталось, а у меня уже ни настроения, ни желания, ни стремления. Хочется только лежать и жалеть себя.

Мысленно отвешиваю себе подзатыльник и заставляю переключиться с больной темы на что-то более приятное. Например, на мысли о предстоящем вечере у телевизора. Я уже говорила, что фанатею от спортивных соревнований? Так вот, сегодня особенный матч. Сегодня играет любимая команда, а это значит, что я буду сидеть у голубого экрана, пристально наблюдать за происходящим на поле, и отчаянно болеть за своих любимцев!

Весь оставшийся день я провела в предвкушении этого события.

На ужин отправлялась, не особо рассчитывая на компанию. Тимур, как и вчера, и позавчера, и поза-позавчера пропадал в гараже, не высовывая оттуда и носа. Работа по ремонту машины настолько увлекла его, что, убежав из дома сразу после завтрака, он так ни разу и не ступил на порог до самого вечера.