что происходит, она увидела Лириша – синий сокол опустился на его плечо.

Лириш прочитал послание, поднял голову и внимательно осмотрелся, увидел Лалу и побежал к ней, перескакивая через вражеские тела на камнях – именно в том месте было больше всего змей. Остальные ашайны продолжали бодро стрелять по отступающим пиратам, хоть и редко попадали в цель.

Когда Лириш, запыхавшись, добежал до Лалы, лицо его было кривым от злости.

– Ты почему не у Стены? Твое место там!

– Ученика отправила, с него тут толку мало.

– Я сказал, чтобы ты поехала! – не унимался Лириш.

– Я тебе не п-подчиняюсь! – взвилась она, заикаясь от возмущения. – Обернись и посмотри, сколько мертвых врагов за моей спиной! Мог бы и похвалить.

Лириш мельком глянул по сторонам, но остановил взгляд на сорочке Лалы – кровавое пятно на месте раны еще не высохло.

– Здесь опасно, тебя уже ранили. Поезжай к Стене, – продолжил он уже тише. – Пожалуйста. Мне будет спокойнее.

Лала не успела возразить. Ее внимание привлекло движение на палубе большого корабля. Необычная конструкция между мачтами пришла в движение, показался огонь, а в следующий миг в небо взвился огненный шар и, словно убегая от собственного дымящегося хвоста, полетел туда, где недавно Джох нашел Лириша.

– Что это? – замирающим голосом спросила она.

Когда Лириш понял, куда она смотрит, шар уже упал на камни и тут же растекся жидким огнем. Ашайны, притаившиеся в скалах, с криками срывали с себя горящие плащи и бежали прочь. Огонь зверем гнался за ними, пожирая умерших и тяжело раненых, а также живых змей, которые не успевали уползти и сгорали в корчах.

– Тик! – рванулась Лала, но Лириш схватил ее за руку. – Пусти!

– Нет его там! Я видел, он гнался за врагом и нырнул в воду.

Лала остановилась и опустошенно смотрела, как постепенно замедляется огонь, будто закончилось вино, разлитое из лопнувшего бочонка. Впрочем, так оно и было. Лала впопыхах рассказала Лиришу, что узнала у струсившего пирата:

– Жидкий огонь живет в глиняных бочонках. Вернее, огонь поджигает бурое масло из бочонка. А специальная надстройка на палубе корабля позволяет кидать эти бочонки как угодно далеко. И пока все масло тонким слоем не разольется там, где разбился бочонок, огонь не утихнет.

– Ты про это оружие писала?

– Да, – вздохнула Лала и добавила: – Все змеи сгорели… Остальные, наверное, испугаются и спрячутся.

– Лала, – Лириш резко развернул ее к себе, стараясь не давить на раненое плечо, – нам нужен Луч. Лучше Хворь, чем этот огонь. Один раз. Только один раз. Спали этот корабль, и все. Хуже уже некуда.

Лала не смогла возразить. От Хвори жители Шулая укроются в куполах. От летающего огня спасения не будет.

Бегом, спотыкаясь о камни, они с Лиришем добрались до брошенных вещей и в четыре руки быстро восстановили Гнездо Луча, разбросанное Лалой после борьбы с Ишром. Она схватила мешочек с шулартами и отчаянно застонала – там был только один самоцвет. Черный.

– И все? – жутким шепотом спросил Лириш.

– Да. Но в «Шулартарии» говорилось, что черные мощнее обычных в тридцать раз.

Лала поместила шуларт в Гнездо Луча и тихо сказала:

– Помогите, Учитель, на вас вся надежда.

Целиться времени не было – на палубе корабля суетливо готовили второй бочонок.

Луч ударил в воду прямо под бушпритом, и Лириш разочарованно выругался, но пираты вдруг засуетились и стали прыгать в воду. А через несколько мгновений столб огня, воды и черного жирного дыма поднялся до небес.

– Что же было у него в трюме? – прошептала пораженная Лала и тут же сама себе ответила: – Луч и бурое масло соединились.

Останки взорванного корабля с шипением погрузились в воду, утянув за собой тех несчастных, кто не успел отплыть на безопасное расстояние. Прочие барахтались, сдирая с себя перевязи с оружием и протягивая руки к ближайшим шлюпкам. Пиратам бросали канаты или выдергивали их из мутных волн за шиворот.

– Прекрасно! – бодро выдохнул Лириш. – Давай еще парочку спалим, чтобы они убрались восвояси.

Лала не сразу ответила, она напряженно вглядывалась в воду, надеясь заметить золотистый отблеск плывущего анука. Тщетно. Только небольшие головешки да лоскутки обгоревших парусов качались на волнах.

Горе словно проткнуло ей грудь, и она бессильно опустила руки. Лириш повторил было просьбу, но не успел закончить – вопль ужаса раздался в одной из шлюпок. Пираты кинулись к бортам, словно увидели смерть на дне лодки. Один покачнулся и упал в воду, держась за горло. Да, это была она – тоненькая и малозаметная с берега золотистая смерть.

– Ну вот, я же говорил! Он там сейчас всех перекусает и приплывет к тебе.

– Нет, ануки не могут бесконечно кусать. Им нужно время накопить новый яд и силы. – Лала поспешила к кромке воды, опустила туда ладонь со вшитым шулартом и сидела на корточках до тех пор, пока запястье не обвилось золотой лентой в блестящих капельках.

Лириш тем временем держал на изготовку лук, но пираты больше не стреляли и не стремились к берегам. Они тревожно вертели головами, будто что-то потеряли вместе с большим кораблем. И тут в одной из лодок встала во весь рост коренастая фигурка и вытянула в небо переливающийся меч. Торжествующий вопль раскатился над бухтой:

– Хаддор! Хаддор! Хаддор!

Лала присмотрелась и охнула:

– Ах ты ж черное отродье! Добрался…

– Ты знаешь его? – удивился Лириш.

– Еще бы.

Лала перенеслась мыслями в далекое утро на набережной Этолы и вздохнула. Так и есть. Тиккиндей Флинн Ростер пришел, чтобы исполнить клятву.

– Похоже, он у них главный. Но ты не будешь жечь лодку с этим черноголовым, – ответил Лириш на собственный незаданный вопрос.

– Пока нет. Я хочу с ним поговорить.

Лала подошла к телу Ишра, стянула с него красный плащ, надела, расправила плечи и стала ждать, пока взгляд предводителя пиратов не остановится на ней.

Глава тридцать третья

Когда нос шлюпки ткнулся в прибрежную гальку, возле Лалы с Лиришем стояло несколько ашайнов, сбежавших от пожарища. У них было только два лука против нескольких десятков, нацелившихся с лодок. Воздух дрожал, вторя натянутым тетивам, но никто не стрелял.

– Вот я и здесь, госпожа Лала! – Ростер-младший легко спрыгнул с носа лодки и подошел к ней, вызывающе глядя снизу вверх.

Лале стоило усилий не показать своих чувств. Тиккиндей вырос. И он был точной копией отца, только молодой, не успевшей спиться и потерять глаз. Даже голос, утративший детскую звонкость, хлестко напоминал ей о годах, проведенных в рабстве. Длинные черные волосы были собраны в хвост, с которого все еще стекала вода на щегольский, испачканный в саже камзол цвета старой крови. Лала смотрела во все глаза, но не видела того мальчишку, за которого готова была умереть. Перед ней стоял чужак, опасный и бесстрашный, который не наносит удар только потому, что не решил, с кого начать.

– Зря ты явился, – наконец сказала она.

– Не скажи… – протянул Тик, оглядывая Лириша и остальных, – эти жалкие горожане успеют разве что обделаться,