6

Как же развивались дальнейшие события?

Между 3–5 мая 1840 г. поэт выехал в ссылку. По дороге Лермонтов на месяц задержался в Москве, где 9 мая присутствовал на праздновании именин Николая Васильевича Гоголя. Тогда же он познакомился с Ю. Ф. Самариным, Аксаковыми, князем A.B. Мещерским и др. Любопытно, что в течение этого месяца в Москву подтянулись или проследовали через нее к местам боевых действий все отправившиеся на Кавказ участники «кружка шестнадцати».

10 июня Михаил Юрьевич прибыл в Ставрополь, где располагалась главная квартира командующего войсками Кавказской линии, прославленного героя антинаполеоновских войн и Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. генерала-адъютанта Павла Христофоровича Граббе (1789–1875). Год назад, в 1839 г., началась война против имама Шамиля (1797–1871), в связи с чем под началом Граббе был сформирован особый отряд из войск, расположенных в Северном Дагестане и в Чечне, — он получил название «Чеченский отряд». Во главе его поставили генерал-лейтенанта Аполлона Васильевича Галафеева (1793–1853). Сразу по прибытии Михаил Юрьевич Лермонтов был назначен адъютантом Чеченского отряда. В 1840 г. он принял участие в двух больших походах: с 6 по 14 июля в Малую Чечню и с 27 сентября по 18 октября — в Большую Чечню.

Во время первого похода 11 июля 1840 г. на опушке Гехинского леса произошло знаменитое сражение при Валерике — «речке смерти». Во время боя Лермонтов обязан был наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда о ее успехах. Это было очень опасное поручение, поскольку наблюдатель постоянно находился в зоне обстрела неприятеля. В своем докладе начальству Галафеев отметил, что Лермонтов, «несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы».

За свои действия в сражении при Валерике Михаил Юрьевич был представлен к ордену Святого равноапостольного князя Владимира 4-й степени, который очень высоко ценился в российских войсках, выше шел только орден Святого Георгия. Однако в столице ссыльному в награде было отказано.

Как известно, под впечатлением от этого сражения поэт создал чудесную поэму-стихотворение «Валерик», посвященную его возлюбленной в прошлом Варваре Александровне Лопухиной (в замужестве Бахметевой) (1815–1851):

По окончании экспедиции Лермонтов был отправлен в Пятигорск — отдохнуть и подлечиться. Там, заехав в Кисловодск, он познакомился с женою французского консула в Одессе Аделью Омер-де-Гелль (1817–1871), писательницей, поэтессой и путешественницей. Случился легкий флирт, имевший любопытное продолжение.

Сразу после возвращения в действующую армию Лермонтов принял участие в экспедиции генерала Галафеева в Большую Чечню. В этот раз он командовал небольшим отрядом охотников, который прозвали Лермонтовским отрядом. «Эта команда головорезов, рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля; как снег на голову, сваливалась на аулы чеченцев и, действуя исключительно холодным оружием, не давала никому пощады…»[211] Как подчеркивали очевидцы, Лермонтов «даже в походах… никогда не подчинялся никакому режиму, и его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается, в поисках самых опасных мест».

По окончании этой экспедиции Михаил Юрьевич был представлен к награде золотою саблею с надписью: «За храбрость». В ней поэту тоже было отказано, правда, об этом он уже не узнал, поскольку окончательный отказ был дан 30 июня 1841 года.

18 октября непосредственное командование Чеченским отрядом принял на себя генерал-адъютант П. Х. Граббе, и уже в конце октября Лермонтов, получив отпуск, тайно выехал в Крым — в Мисхор, чтобы провести время в обществе Омер-де-Гелль. От командования эта история была скрыта.

Конец 1840 г. Михаил Юрьевич встретил в Ставрополе, где той зимою собрался весь цвет армейской молодежи на Кавказе. Так начался последний год земной жизни поэта.

7

В середине января 1841 г. Лермонтов с великим трудом вновь получил отпуск — по ходатайству бабушки, которая уверяла императора, что тяжко больна и хотела бы проститься с внуком. Поэт же надеялся добиться в Петербурге отставки и покончить с армейскими делами.

Приезд Михаила Юрьевича в столицу сразу начался с большого скандала. На другой же день по прибытии — 9 февраля — его пригласили на вечернюю часть масленичного бала к графине Александре Кирилловне Воронцовой-Дашковой (урожденной Нарышкиной) (1818–1856). Фактически это были просто танцы, на которые собралось около 600 человек. Великой неожиданностью для всех стал приезд на вечернюю часть императрицы — Александра Федоровна уже давно никуда не выезжала по причине дурного самочувствия. Но самым ошеломляющим было то, что сопровождал супругу лично Николай I.

«Кабы знал, где упасть, соломки бы подостлал», — написал о случившемся Лермонтов. Император сразу же заметил ссыльного поручика, возмутился его присутствием и высказался по этому поводу бедняге Михаилу Павловичу, который в свою очередь уже на дух не переносил Михаила Юрьевича. Для обоих Романовых «развратник» на великосветском балу оказался все равно что красная тряпка для быка: император то и дело бросал яростный взор на опростоволосившегося офицера, а тот делал хорошую мину при плохой игре. Биографы все время пытаются представить дело так, будто ссыльный не имел права явиться пред очи монарха. И это тоже имело значение, но главное — Лермонтов был автором «Героя нашего времени» и «Демона»!

Недоброжелатели, в первую очередь Бенкендорф, немедля стали нашептывать Николаю I, что Лермонтов неисправим. И император согласился, однако из уважения к старушке Арсеньевой и к героям Кавказа высылать поэта прочь не стал. Лермонтов провел в Петербурге три месяца! Как записала позднее поэтесса графиня Евдокия Петровна Ростопчина (урожденная Сушкова) (1811–1858), «три месяца, проведенные тогда Лермонтовым в столице, были, как я полагаю, самые счастливые и самые блестящие в его жизни. Отлично принятый в свете, любимый и балованный в кругу близких, он утром сочинял какие-нибудь прелестные стихи и приходил к нам читать их вечером. Веселое расположение духа проснулось в нем опять в этой дружественной обстановке, он придумывал какую-нибудь шутку или шалость, и мы проводили целые часы в веселом смехе благодаря его неисчерпаемой веселости»[212].

Все радости закончились, когда 13 апреля поручика Лермонтова вызвал к себе дежурный генерал Главного штаба Петр Андреевич Клейнмихель (1793–1869) и приказал в 48 часов покинуть столицу! Михаил Юрьевич был потрясен, поскольку пребывал в надежде выйти в отставку. С этого времени поэта не оставляла мысль, что живым обратно в Петербург он более не вернется. С бабушкой Лермонтов так и не простился — старушка не смогла приехать в столицу из деревни по причине зимне-весеннего бездорожья.