Все смотрели вслед карете, пока она не скрылась из виду. Охваченная чувством утраты, Пруденс инстинктивно повернулась к Гидеону. Во время свадьбы она с ним и словом не перекинулась. А из-за решения Чарити и герцога немедленно отправиться в Шотландию, к негодованию леди Августы, пришлось сократить торжественный завтрак. Так что сейчас Пруденс впервые представилась реальная возможность поговорить с лордом Каррадайсом.

Но как спросишь у человека, доставившего своим великодушным жестом столько счастья сестре, не хочет ли он сделать тебя своей любовницей? А если это действительно так, что на это ответить?

К тому же ей нужно расплатиться с ним за сапфиры. Пруденс надеялась, что у нее осталось достаточно денег.

Но прежде чем она успела поговорить с Гидеоном, ее перехватил сэр Освальд:

– Ну, юная леди, думаю, пора объясниться. Не выпить ли нам чаю? А ты тем временем объяснишь, почему, черт возьми, с самого начала не сказала, что вы убежали из Дерем-Корта!

– Чаю, дядя Освальд? – спросила Пруденс, стараясь отвлечь его. – Я думала, вы не любите чай.

– Я привез Гасси пакет своей лучшей ромашки, так что хватит уверток, милочка, пойдем в дом!

Пруденс смиренно последовала за ним в дом леди Августы.

– Вы меня защищали? – изумленно промолвил сэр Освальд. – Вы думали, что я завишу от брата?

– А разве нет? – озадаченно спросила Пруденс. – Он всегда жаловался, как дорого вы ему обходитесь.

– Что? – поднял брови сэр Освальд.

– И проклинал ваш экстравагантный образ жизни.

– Могу себе представить. Он всегда скряжничал, когда приходилось тратить деньги на приятную жизнь. Но когда это коснулось бизнеса...

– Бизнеса? – повторила Пруденс. – Я думала, его бизнес процветает.

– Как бы не так! – снова фыркнул сэр Освальд. – Так было десять лет назад, пока мы не разделились. Когда я перестал удерживать его от безумных проектов и сумасбродных афер, компания покатилась вниз! У него совершенно нет деловой хватки. Спустил хорошие деньги на абсурдных спекуляциях.

– Но...

Сэр Освальд снова удивленно покачал головой.

– Поверить не могу, вы защищали меня. Пять молоденьких девушек убежали бог знает куда, подвергая себя страшной опасности, только чтобы защитить меня! – Он вынул большой платок и шумно засопел.

– Конечно, мы хотели вас спасти от гнева дедушки, дядя Освальд, – растрогалась Пруденс. – Всякий раз, читая о вас в светской хронике, он приходил в ярость и грозился лишить вас последнего пенни. А когда мы приехали к вам, вы были так добры и великодушны, приняв нас без возражений, хотя для вас это было нелегко.

– Это замечательно, дорогая, – взволнованно сказал сэр Освальд, – что вы приехали ко мне. Даже не помню, когда я так радовался. Моя жизнь одинокого старика текла до вашего приезда скучно и вяло. – Он снова прикрыл лицо платком, засопев от эмоций.

Тронутая Пруденс перевела разговор на менее волнующие темы:

– А бизнес, дядя Освальд? Вы сказали, он пришел в упадок...

– Я не мог допустить, чтобы принадлежащая семье компания разорилась из-за скверного руководства. Хотя лично ко мне это не имело отношения, но это было бы плохо для всех нас. Для тех, кто работал на нас больше тридцати лет. Я выкупил ее несколько месяцев назад и готов похвастаться, что дела снова пошли в гору.

Пруденс вспомнила, что Филипп сказал то же самое. Только он не упоминал о дяде Освальде.

– А работники знают, что теперь вы участвуете в деле? – спросила она.

– Нет, к чему устраивать шумиху? Не хочу, чтобы стало известно, что я занимаюсь торговлей, хотя это принесло мне титул.

– Титул? – озадаченно переспросила Пруденс.

– Боже мой, дитя мое, разве ты ничего не помнишь из школьных уроков? Я ведь сэр Освальд Мерридью, так? Младший сын барона обычно не имеет титула сэр, правильно? – Он с довольным видом откинулся на спинку кресла. – Я ничего не получил ни от отца, ни от старшего брата. Все заработал сам, включая титул. – Заметив недоумение Пруденс, он пояснил: – На службе Короне, больше я ничего не скажу. – Он приложил палец к губам. Пруденс была совершенно ошеломлена.

– Так вы не зависите от милости дедушки?

– Разумеется, нет! – фыркнул сэр Освальд. – Если хочешь знать, все как раз наоборот. Из-за своих безумных затей старый болван остался без гроша. Он был по уши в долгах, пока я его не вытащил.

– Дедушка был в долгах? – изумилась Пруденс. – Так это вы нас всех содержали? Даже до того как мы приехали в Лондон? Мы вам так обязаны...

– Вздор, вздор! Ничем вы мне не обязаны! Какая глупость, – шумно запротестовал смущенный сэр Освальд. – Куда мне еще тратить деньги, одинокому бездетному вдовцу? Все в конце концов достанется вам, девочкам, так что не тревожься, моя дорогая. Если кто зависит от чьей-то милости, так это твой дедушка. Так я ему и сказал, когда на прошлой неделе он явился ко мне в Лондон, захлебываясь от ярости, – усмехнулся сэр Освальд. – Я отправил его обратно и предупредил, что если он снова покинет Дерем-Корт и явится ко мне без приглашения, то я оставлю его без гроша! – Сэр Освальд возмущенно посмотрел на Пруденс. – Знала бы ты, как он поливал тебя грязью из-за цвета твоих волос! Он и раньше это делал? Поднимал на вас руку?

Пруденс от радости не могла говорить. Вскочив, она порывисто обняла дядю Освальда. Она ожидала, что дедушка появится здесь с минуты на минуту, но, оказывается, ему велено безвылазно сидеть в Дерем-Корте. Пруденс почувствовала невероятное облегчение и удивительную свободу. Чарити замужем и счастлива, дедушка больше не представляет для них угрозы. Впервые за долгие годы будущее виделось ей в розовом свете. Она почувствовала, как дядя Освальд, успокаивая, неуверенно похлопывает ее по спине. Справившись с собой, Пруденс отступила назад.

– Так что, мисс? Он дурно с тобой обращался? Пруденс больше не хотела лгать, поскольку отпала необходимость скрывать правду. С другой стороны, рассказать этому милому великодушному человеку, как жестоко с ними обращался его брат, – значит еще больше расстроить его. Дядя Освальд почувствует себя ответственным за случившееся и будет мучиться от чувства вины. Она не видела смысла ворошить прошлое.

– Он был сторонником строжайшей дисциплины, – сказала Пруденс, вспомнив точку зрения Филиппа. – Когда у него на руках оказались пять девочек, он временами терял терпение. Не будем больше говорить о нем, дядя Освальд. Или мне следует называть вас дядя Оззи?

– Я вас удивил? – усмехнулся сэр Освальд. – в том, что я учился вместе со стариной Чаффи. Поверить не могу, что он сделался епископом. В школе он был ужасным сорванцом. Когда Динзтейбл и Чарити пришли за лицензией, Чаффи почуял неладное. Конечно, узнал мою фамилию. Зная, что мои внучатые племянницы гостят у меня в Лондоне, он очень удивился, когда одна из них оказалась в Бате, да еще с просьбой о лицензии на брак. Он послал мне записку, и я примчался. Как я мог допустить, чтобы девочку некому было вести к алтарю?! – Его улыбка исчезла, и сэр Освальд неодобрительно поджал губы. – Не могу сказать, что свадьба мне понравилась, Пруденс. Конечно, церковь большая, красивая, замечательно, что служил епископ, но в остальном эта скромность совершенно недостойна герцога и такой красавицы, как твоя сестра Чарити.