– Зато какую рабыню! – я снова дурашливо закатываю глазки. На самом деле Алтея, хоть и недурна, но самой Велии ну никак не затмевает, но Юлька-то ведь ее ни разу не видела. – И заметь, правильно девка воспитана! Раз самой мужика ублажить пока нельзя, так молоденькая смазливая служаночка на то есть, какие проблемы?

– Ну конечно, девчонка из знатной и богатой семьи! Приданое, связи, карьера! Завидная невеста!

– Ага! И какая! – На самом-то деле в древних языческих социумах за невесту выкуп платить полагается – вроде мусульманского калыма. Так что в смысле приданого тут, как и у мусульман, чаще всего где-то то на то и выходит. Карьера – ну, Велия ведь не вполне законная и суперкарьеру мужу едва ли обеспечит, но как раз об этом Юльке уж точно знать ни к чему. Слишком длинный язык…

– И вообще, Макс, ну тебя в задницу! Затрахал ты меня уже! – Вот он, зацените, великолепнейший образчик обезьяньей… тьфу, женской логики – оказывается, это я ее затрахал. – В Гадесе твоя капризная и расфуфыренная малолетка, а ты тут, в этой дыре!

– Ага, уже в Гадесе, – и я опять предвкушающе закатываю глазки, отчего Юлька возмущенно фыркает и оставляет меня наконец-то в покое. То, что их не взяли в Кордубу, они с Наташкой простили нам лишь тогда, когда услыхали о наших не вполне безопасных приключениях в пути и на месте. А Гадес – он ведь куда круче Кордубы. Это ж все равно что у нас Орехово-Зуево какое-нибудь с Москвой сравнивать… ну и не садист ли я после этого, гы-гы?! От этого она в большей степени бесится или оттого, что совсем не о ней я мечтаю, когда о собственном доме в том Гадесе думаю – это уж пущай остается ее личной тайной, потому как мне она совершенно неинтересна. И без нее мне есть кого поиметь в виду на предмет того, чтоб поиметь уже в реале, а не в виду. Не нравится – ее проблемы.

И поделом ей, потому как – нехрен! В смысле – нехрен мне на больную мозоль наступать. Увы, тут Юлька права – я тут, а акселераточка моя в Гадесе. Серьезный фактор, со счета хрен сбросишь. Не зря ведь мамаша ейная, упорно тещей моей становиться не желающая, в последний день жлобствовать не стала и попрощаться нам дала. Даже – и спасибо ей за это огромное – наедине нас тогда ненадолго оставила. Очень ненадолго, дабы внука нежеланного я ей сделать не успел, но уж наобнимались и нацеловались мы с девчонкой всласть. Типа пусть уж помилуются напоследок. Ну, насчет «напоследок» – это мы еще очень даже будем посмотреть! Зря, что ли, все наши иберийские камрады Велию давно уже моей кличут, не говоря уж о наших! Но если наша компания полушутя, то «сипаи» – полувсерьез, а кое-кто и просто всерьез, без всяких «полу», а ведь им это дело виднее, надо полагать. И зря, что ли, на моем мизинце вот это бронзовое колечко? Это в нашу современную насквозь атеистическую эпоху древний обычай давно выродился в банальную символику, а в этом мире все насквозь «религиозные мракобесы», ежели по Юльке. В этом мире и это колечко, и та монетка на ниточке – вовсе не пустые символы, а своего рода магические амулеты, призванные охранять и оберегать то, на что настроены. Для того они и пролежали вместе целую ночь в храме соответствующей по специльности богини, как бишь ее там… Религиозный эгрегор – великая сила.

А еще великая сила – вера. Вот почему, например, даже у очень даже сильного паранормала тот же телекинез почти никогда перед глазами у зевак не получается? А все очень просто. Когда ни одна сволочь за тобой не наблюдает, а сам ты от современного атеистического эгрегора, как и от всех прочих, отрешен – твоей веры хватает, поскольку ничего ей при этом не противостоит. А вот когда ты пытаешься продемонстрировать этот эффект зевакам, то твоей вере в то, что ты это можешь, противопоставлена ихняя вера в то, что это физически невозможно – для человека, по крайней мере. Да еще и эгрегором атеистическим усиленная, а эгрегор этот через означенных наблюдателей как раз на тебя в тот момент и нацелен. И неважно даже, посрамить тебя желают эти наблюдатели, или, напротив, искренне желают тебе успеха. Абсолютно без разницы. Вера – она глубже и эмоций, и желаний. И что в результате? Правильно – пшик! Сумма векторов, в данном случае направленных противоположно. Но в этом мире – иначе. Верит сама «почтенная» Криула в то, что околдовал я ейную дочурку, или просто в раздражении ляпнула – это тонкости. А «толстость» в том, что в саму возможность подобного колдовства она верит безоговорочно. И сама ее дочурка верит в такую возможность безоговорочно – вот, даже и задачу эту сама же мне и облегчила – ага, прекрасно зная и понимая, что делает. И весь этот окружающий нас античный социум верит в такую возможность безоговорочно, и это прописано в тутошнем эгрегоре. И получается – правильно, такая же сумма векторов, только на сей раз сонаправленных – со всеми вытекающими. Никакой тут мистики, голая физика. Квантовая физика, кстати, давно уже «эффект наблюдателя» признает. Может, в этом мире и телекинезить полегче окажется? Не пробовал пока, а надо бы как-нибудь на досуге попробовать – облегчающий ходьбу эффект «частичной невесомости» тут работает прекрасно и даже легче, кажется, чем в прежнем мире. Обязательно попробую и телекинез – как-нибудь позже. Сейчас – увы, пока не до того…

Надо работать – и деньги зарабатывать, и оснащаться. За прошедшие с нашего возвращения две недели Нирул уже выплавил с десяток слитков черной бронзы и пару слитков – «нечерной», но тоже вполне себе бериллиевой. По той же самой технологии выплавлялась, по той же и термообрабатывалась, уж это я парню строго-настрого велел, только «заклинания» я ради конспирации читал другие. Для первого раза, требующего особой торжественности – как-никак, «жертвуем» мы богам на сей раз весьма дешевые камешки, и требовалось убедительно объяснить им, что искренность жертвы важнее – я зачитал «Манифест барона Врангеля» – один из стихотворных перлов Демьяна Бедного, который, как известно, был «мужик вредный». Мы-то сами, в отличие от поколения моих родителей, в школе означенный «Манифест» уже не проходили, но в интернете он мне попался и весьма понравился, так что вызубрил я его с удовольствием. Те, кто читал и мемуары самого Врангеля, и воспоминания о нем других, знают в общих чертах, каким на самом деле был пресловутый Черный барон, и перл «дюже вредного мужика» ими воспринимается уже совсем иначе. Наше поколение, кто интересовался, знало – оттого и убрали его, надо думать, из нашей школьной программы…

«Ассистировавший» мне в тот день Серега ржал как сивый мерин, что нам и требовалось для должного задабривания нашего великого божества Авося. Потом-то я, естественно, упростил процедуру, зачитывая при обходе плавильни «Однажды осенью…» – доводилось слыхать? Нет? Млять, и чему вас только в школе учили? Ладно, раз так – развесьте ухи и слухайте сюды:

– Однажды осенью, обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу. «Ольга, отдайся! Озолочу, особняк отгрохаю!» Ольга отдалась. «Отче, отдавай обещанное!» «Отойди, окаянная! Обоссу – околеешь!» Ольга, обидевшись, откусила отцу Онуфрию окаянный отросток.