– Пересылали ли вы какие-либо бумаги майору Тоунину через капитана Сандона?

– Что за бумаги?

– Любая записка, написанная вами или кем-то другим.

– Не думаю, что я это делала. Я всегда соблюдала особую осторожность, отдавая кому-либо записки, написанные моей рукой.

– А могли вы забыть, что послали такую бумагу майору Тоунину через капитана Сандона?

– Нет, я помню все, что касалось герцога Йоркского.

– Получил ли капитан Сандон какие-то проценты от майора Тоунина за посредничество?

– Думаю, да. Майор Тоунин показался мне щедрым человеком, к тому же капитан Сандон вряд ли проявлял бы такую заинтересованность в деле, если бы не ожидал вознаграждения.

– Вам известно, о чем допрашивали капитана Сандона сегодня?

– Нет.

В течение всего допроса свидетельница давала четкие и полные ответы на вопросы. Всем стало ясно, что, если и было в действительности такое письмо, она забыла о нем. Палата терпеливо ждала возвращения капитана Сандона и пристава. Прошло более часа, прежде чем он опять предстал перед барьером, и лидер палаты тут же принялся его допрашивать:

– Вы нашли бумагу?

– Нашел.

– Вы принесли ее с собой?

– Она у посыльного. У него есть и другие письма, связанные с этим делом.

Посыльный передал суду стопку писем. Верхним было интересующее всех письмо. В полной тишине господин Персиваль протянул его председателю, который начал громко читать:

– «Я только что получил ваше письмо. Дело Тоунина останется без изменения. Да благословит вас Господь».

Подпись отсутствовала. Письмо было адресовано Джорджу Фаркуару, эсквайру, Глостер-Плейс, 18.

На скамьях поднялся шум. Неужели письмо настолько важно? Его действительно написал герцог? Но кто такой Джордж Фаркуар?

Господин Персиваль продолжил допрос капитана Сандона:

– Зачем вы скрывали письмо?

– У меня не было причин скрывать письмо. Мне просто стыдно.

– Вам кто-нибудь советовал не упоминать об этом письме?

– Нет.

– Когда госпожа Кларк передавала вам это письмо, она говорила, что оно написано герцогом?

– Я не помню, что конкретно она сказала, но смысл был таков, что письмо пришло от герцога.

– Вам известен почерк герцога Йоркского?

– Я никогда в жизни его не видел.

– Вам не показалось, что письмо написано почерком госпожи Кларк?

– Нет, не показалось.

– Кто такой Джордж Фаркуар, эсквайр, которому адресовано письмо?

– Не имею ни малейшего представления.

Капитану Сандону разрешили удалиться. Для дачи свидетельских показаний вызвали госпожу Кларк. Ее допрашивал министр юстиции.

– Вы когда-либо видели это письмо?

– Полагаю, что видела, так как оно написано герцогом. Но я не представляю, как оно могло оказаться у этого человека, если только не через меня.

– Посмотрите на печать. Она вам знакома?

– Это личная печать герцога Йоркского. Надпись гласит: «Всегда на месте».

– Кто такой Джордж Фаркуар?

– Сейчас такого человека уже нет на свете. У меня было два брата, которые служили на флоте. Они погибли, и Джордж был одним из них. Герцог всегда отправлял письма, адресованные мне, на его имя.

– Вы когда-нибудь подделывали чей-либо почерк?

– Нет, у меня не было в этом нужды. Может, когда-нибудь я в шутку и делала такое. Есть такая игра – я понимаю, смешно рассказывать о ней здесь, – один человек записывает имя мужчины, потом имя женщины, потом пишет, где они и чем занимаются, потом скатывает бумажку в трубочку и говорит: «Разве это не почерк такого-то?» И если почерк совпадает, то те, кого указали в бумажке, становятся друзьями.

– Вы можете подделать почерк герцога Йоркского?

– Я не знаю. Ему лучше судить. Несколько раз, когда он был рядом, я пыталась писать его почерком. Он смеялся, что мне удавалось изобразить его подпись «Фредерик», но я никогда не пользовалась этим. Если бы такое случилось, меня уже давно привлекли бы за это к суду.

– Вы всегда пишете одним и тем же почерком?

– Мне трудно сказать, как я пишу. Обычно я очень тороплюсь, когда что-либо пишу.

– Вы водили рукой вашей матери, когда она подписывала векселя, которые были представлены военному трибуналу в связи с обвинениями, предъявленными вашему брату. Разве это нельзя назвать другим почерком?

– Когда я вожу рукой своей матери, я не тороплюсь. Думаю, это фактически мой почерк, а не ее, так как она почти не в состоянии пользоваться своей рукой.

– Получается, что вы можете писать двумя различными почерками?

– Не вижу, чтобы они сильно различались.

– Вы не видите разницы между вашим собственным почерком и почерком, которым подписаны векселя, представленные военному трибуналу?

– Мне кажется, они не сильно отличаются друг от друга… Вы намекаете, что подпись на векселях была поддельной?

– Я ни на что подобное не намекаю. Вы направляете руку матери?

– Она держит перо, я держу его чуть пониже и таким образом направляю ее руку. Вы можете посмотреть, как мы пишем, когда вам угодно.

– Значит, на обоих векселях стоит фактически ваша подпись?

– Если вам хочется рассматривать все именно так, ради бога. Я просто использовала руку своей матери, а почерк был моим.

Заседание закончилось. Было решено назначить специальный комитет, который исследует остальные письма, написанные госпожой Кларк и найденные у капитана Сандона. Комитет должен будет представить отчет к следующему дню. Таким образом, семнадцатого февраля было зачитано несколько писем из тех, которые, по утверждению госпожи Кларк, были написаны ее почерком, хотя ей разрешили только прочитать адреса на конвертах, а не сами письма. Большинство из писем были датированы летом 1804 года.

В каждом письме имя герцога Йоркского прямо или косвенно связывалось с назначением различных офицеров, в том числе и майора Тоунина: «Скажите Спеддингу, чтобы он написал, что ему нужно. Г. говорит, так будет лучше… Не могли бы вы еще раз спросить о звании лейтенанта в наших войсках в Индии? Г. уверил меня, что продаются два патента… Я разговаривала с Г. о патенте майора. Он отнесся к этому вполне благосклонно. Думаете, вы в состоянии заплатить мне за это сто фунтов?.. Очень сожалею, но эту вакансию уже забрал лорд Бриджуотер. Его королевское высочество обещал предупредить меня, как только что-нибудь появится… Мне очень неприятно поднимать этот вопрос, но вы можете передать Бэкону и Спеддингу, что каждый из них должен заплатить мне по двести фунтов. Сообщите мне их решение, так как мне надо говорить с ним об этом… Я сообщила, что вы имеете отношение к этому делу… Герцог издал приказ сообщить о назначении Тоунина в официальном бюллетене…»

Письма произвели неизгладимое впечатление на членов палаты. Все поняли, что письма были обнаружены по чистой случайности: ни госпожа Кларк, ни полковник Уордл не знали, что они находятся у капитана Сандона. Если бы это было