В битве под Полтавой шведы потеряли почти 10 тысяч человек, в плен попало три тысячи, в том числе граф Пипер. В то время как Петр оказывал любезности шведским генералам и пил «за учителей своих» — шведов, запорожцев, как писал шведский очевидец, колесовали и сажали на кол. В плен сдались и многие знаменитые мазепинцы: генеральный судья Чуйкевич, генеральный есаул Максимович, полковники Зеленский, Кожуховский, Я. Покотило, А. Гамалея, С. Лизогуб. Всех их ждала Сибирь.

Карл, у которого ядро разбило носилки и под которым дважды убивали лошадей, был в полном смятении и отчаянии. Король еще никогда не проигрывал и не умел это делать. Он хотел было пробираться в Подолье, чтобы там соединиться с Крассау и Лещинским, но Мазепа настойчиво требовал идти в Турцию.

Доктрина линейной тактики: «отступающему противнику — золотой мост», опасение контратаки со стороны шведов, безумная радость победы и начавшийся пир — все это вместе взятое спасло убегавших от немедленной погони[708]. Только утром в погоню бросился Меншиков. Больше всего Петр мечтал поймать Мазепу. 29 июня шведы и мазепинцы добрались до Переволочной. Предстояла переправа через Днепр. Казаки на лошадях справились с задачей, и Мазепа с двумя тысячами первый ушел за реку. В ночь на 30 июня запорожцы поставили колеса кареты Карла XII в две связанные между собой паромные лодки и переправили короля.

На Днепре разыгрывалась настоящая трагедия. Украинцы бежали со всем своим скарбом. 30 возов с серебром и деньгами Орлика погибли при переправе. Его жена «в одном платье» с детьми сумела захватить только шкатулку с драгоценностями и тысячей червонцев[709]. Орлик — поэт, панегирист и образец учености своего времени — метался в отчаянии и обещал казакам 300 талеров за переправу его возов[710].

Утром к Переволочной добралась измученная погоня. Поняв, что Мазепу и Карла уже не догнать, Голицын устремился за корпусом Левенгаупта, который направился к Ворскле. Окруженный Голицыным и Меншиковым, Левенгаупт капитулировал, предварительно успев сжечь королевский архив[711]. С ним сдались 13 тысяч деморализованных шведов и три тысячи мазепинцев. Несколько сотен запорожцев, догадываясь, какая их ожидает участь, бились до конца или кидались в Днепр.

Те же, кто сумел бежать с королем и гетманом, шли по территории, обезлюдевшей еще со времен Руины. Одна группа шла с Мазепой, другая — с Карлом. Гетман ехал в карете, потрясенный последними событиями и совершенно разбитый. Его знания этого края были теперь спасением и для него самого, и для Карла. Этими, невидимыми для шведов тропами он ездил больше тридцати лет назад посланцем от Дорошенко, здесь попал в плен к запорожцам, которые теперь были ядром его немногочисленной свиты. Судьба давала много пищи для размышлений.

Добравшись до Буга, Карл по совету Мазепы отправил посланца к очаковскому паше, с которым у гетмана были давние связи. Паша помог переправиться, и они оказались в турецких владениях. 23 июля Секер-паша прислал им приглашение в свою столицу, в Бендеры.

Прибыв в город, беглецы узнали, что Петр требовал от паши не принимать их и предлагал 300 тысяч червонцев за выдачу Мазепы. Иван Степанович не мог не тревожиться за свою судьбу. С одной стороны, он знал влияние золота в Османской империи, с другой — мстительность Петра. То, что ожидало бы его в Москве, попади он в руки царя, тоже представить было нетрудно. Впрочем, даже волноваться сил уже не было. Гетман с момента приезда в Бендеры был очень болен и не поднимался с постели. При нем постоянно находился Войнаровский, а затем и Орлик, который ездил в Яссы для устройства войсковой канцелярии.

В конце августа состояние гетмана ухудшилось. Послали в Яссы за православным священником. Мазепа попросил Карла прислать к нему надежного человека, чтобы проследить за исполнением его последней воли. Таким стал Г. Солтан, заведовавший всеми украинскими делами в шведском штабе. Гетман принял его с радостью. На смертельном одре он сохранял мужество и с полным присутствием духа шутил, что умирает, как Овидий, в тех же краях[712]. Согласно легенде, ему еще хватило сил сделать распоряжение относительно тайных документов, которые были уничтожены.

Вечером 21 августа начались судороги, Мазепа потерял память и метался почти час. При нем были священник, Орлик, Войнаровский и Солтан. Известие о близкой смерти гетмана распространилось по Бендерам, и к полудню к дому стали собираться казаки, шведы, поляки и турки. В 4 часа пришел Карл с представителями Англии и Голландии, чтобы попрощаться с Мазепой, но тот уже никого не узнавал. После ухода короля начался страшный ливень, который продолжался весь день и ночь. Под грохот стихии в 10 часов вечера 21 августа 1709 года (по старому стилю) Мазепа умер. Не имея об этом точных сведений, Петр вплоть до начала сентября продолжал посылать силистрийскому паше предложения выдать гетмана за деньги или обменять его на Пипера[713].

Легенда о сказочном богатстве гетмана имела под собой все основания. Несмотря на то, что, уходя к шведам, он смог взять с собой лишь малую толику своего состояния, да и ту частично утратил и израсходовал за последние месяцы, сумма, переданная им Солтану, была очень внушительной: 160 тысяч червонцев. Это достояние стало затем предметом торга между его наследниками[714].

Мазепа был похоронен в предместье Бендер Варнице. Однако Орлик и другие старшины обратились к Карлу с прошением, в котором указывали, что подобные скромные похороны не подходят для гетмана, знаменитого на весь мир своими героическими делами. В результате в марте в Яссах состоялась повторная, на этот раз официальная церемония. Шведские фанфары и казацкие сурмы сменяли друг друга. Казацкая старшина несла перед гробом знаки гетманской власти: драгоценную булаву, знамя и бунчук. Гроб был покрыт алым оксамитом с широкой золотой отделкой, его везли шесть лошадей, на которых сидели казаки с обнаженными саблями. За ними следовали Карл со своими генералами, иностранные послы, представители турецкого султана, молдавского и волошского господарей. Верхом ехали Орлик и Войнаровский. Далее с опущенным оружием и знаменами шли королевская охрана и янычары[715].