Иван Степанович прибыл в лагерь Карла 28 октября. Въезд был обставлен торжественно, согласно казацким традициям. Перед гетманом несли длинный бунчук с позолоченным набалдашником и конскими хвостами, а также знамена. Состоялась аудиенция у короля, о содержании которой ничего не известно. Затем Мазепа и его ближайшее окружение были приглашены на обед. Обстановка была натянутой. За целый час Карл не произнес ни слова, хотя сидел напротив гетмана. Скорее всего, уже там, на аудиенции, наметились проблемы во взаимоотношениях юного, самоуверенного шведа с престарелым, опытным и осторожным гетманом. Яркое свидетельство тому — инцидент, произошедший по окончании обеда. Карл, видимо, смотрел на казаков и непривычные для него традиции как на своеобразные диковинки. Поэтому он приказал принести заинтересовавший его бунчук, чтобы получше рассмотреть его. Но Мазепа, видимо оценив такое поведение как оскорбительное, удалился к своим казакам, расположенным в соседних селах[664].

Какие действия планировал Мазепа, соединяясь со шведами? Ничего документально закрепленного мы не имеем. Орлик вкладывал в уста гетмана следующее заявление: «Я не желал и не хотел христианского кровопролития, но намеревался, прийдя в Батурин с шведским королем, писать к царскому величеству благодарственное за протекцию письмо, в нем описав все наши обиды прежние и теперешние, отнятие прав и вольностей, крайнее разорение и приготовленную всему народу гибель. И, наконец, заявить, что мы, как свободно под высокодержавную царского величества руку для православного восточного единоверия приклонились, так, будучи свободным народом, свободно теперь уходим, и, благодаря царское величество за протекцию, не хотим руки наши на кровопролитие простирать, но под протекцией короля шведского будем ожидать совершенного нашего освобождения». При этом якобы гетман надеялся добиться «освобождения» не войной, но миром, путем договора, уговорив шведского короля подписать соглашение с Петром. Орлик назвал этот план безумным[665]. Если план гетмана действительно был таковым, то уже после первого общения с Карлом Мазепа должен был убедиться в своих заблуждениях.

Мазепа, которого многие историки обвиняют в планах измены чуть ли не с момента начала его гетманства, оказался настолько неподготовленным к этому шагу, что даже не издал официального универсала, объясняющего и оправдывающего его поступок. Для сравнения: в свое время гетман Иван Выговский, разорвав союз с Москвой в 1658 году, опубликовал «Манифест европейским державам», разъяснявший его позицию. Нечего и говорить, что и сам Мазепа, и его окружение были достаточно образованными и юридически грамотными людьми, чтобы иметь возможность подготовить подобный документ.

Тем временем российские власти начинают жесткую пропагандистскую войну, к которой Мазепа и его сторонники оказались не готовы. Уже ночью 27 октября Петр издал «Манифест», в котором извещал старшин и полковников, что «гетман Мазепа безвестно пропал», и приказывал им немедленно прибыть в обоз на Десне для совета[666]. А на следующий день пишется новый «Манифест», в котором уже заявлялось, что гетман «изменил и переехал к неприятелю нашему, королю шведскому». При этом декларировалось, что Мазепа сделал это с целью «малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение Польское, и церкви Божии и славные монастыри отдать в унию»[667]. В этом не было ни слова правды, тем более что сам Петр распорядился передать полякам Правобережье, но в условиях пропагандистской войны это никого не волновало. Теперь Петр приказывал старшине ехать в Глухов уже для избрания нового гетмана. В тот же день, 28 октября, царский универсал отменил аренды, которые, как говорилось в документе, Мазепа ввел «ради обогащения своего»[668]. Это был очередной популистский шаг, рассчитанный на самые «черные» силы казачества и к тому же подрывавший экономическую основу Гетманщины.

Но, безусловно, самым сильным и эффективным шагом российского правительства стало нападение Меншикова с корпусом российских войск на гетманскую столицу Батурин. Мазепа оставил в своей любимой резиденции гарнизон в восемь тысяч человек, почти 100 пушек, большой запас пороха, продовольствия и фуража. Имелись там, разумеется, и значительные материальные средства. Попытки взять хорошо укрепленный город штурмом не увенчались успехом. Тогда Александру Даниловичу удалось найти изменника, сотника И. Носа, который за хорошую награду показал подземный ход. Утром 2 ноября российские войска ворвались в Батурин. После двухчасового боя остатки гарнизона были перебиты вместе со всем гражданским населением. Всего в батуринской трагедии погибло около 15 тысяч украинцев, в том числе все женщины и дети, укрывавшиеся в замке. Современные исследования археологов рисуют страшную картину резни. После этого все дома, церкви и монастыри были разграблены и согласно царскому указу[669] сожжены. Меншиков успел вывезти часть артиллерии, гетманский архив, библиотеку Мазепы, равно как и другие ценности, хранившиеся в столице и загородной резиденции Гончаривке[670]. Вывезли даже мощи святой Варвары, подаренные Мазепой батуринскому монастырю по просьбе Дмитрия Туптало (Ростовского). Даже через двадцать лет после этой трагедии Батурин оставался «весь пуст».

Орлик писал, что когда гетман узнал об уничтожении своей столицы, то был крайне опечален и сказал: «Плохие и несчастливые наши начинания! Похоже, что Бог не благословляет моего намерения. Теперь в нынешнем нашем несчастливом состоянии все дела иначе пойдут и Украина, Батуриным устрашенная, бояться будет вместе с нами держаться»[671]. 11 ноября Мазепа вместе со шведами подошел к своей разоренной столице. Картина, представшая им, была ужасна: «…задымленные мельницы, развалины зданий, человеческие трупы, которые были наполовину сожжены и залиты кровью»[672].

Между тем окружение Петра бурно развивало наступление. Был отдан указ о конфискации всего имущества Мазепы. Были даже конфискованы его деньги, вложенные в Киево-Печерскую лавру[673]. Д. Голицын направился под Белую Церковь, где стоял полковник Бурляй с сердюками и хранилось большое количество имущества гетмана. Используя, как он выражался, «науку» Меншикова, Голицын обещал Бурляю 100 рублей, по 40 рублей сотникам и по 2 рубля всем казакам. После этого Белая Церковь без боя впустила отряд Голицына[674]. Из имущества Мазепы были захвачены серебряная посуда, соболя, деньги (в том числе 17 бочонков ефимков и 11 бочонков серебряных рублей)[675]. В руки Голицына попали и исторические реликвии Войска Запорожского — булава, бунчук и войсковая печать Богдана Хмельницкого, полученные им от Яна Казимира в 1649 году[676].