– Пожалуй, хватит на сегодня. Но вот что мне осталось неясным…

– Спрашивай, – со вздохом предложил Дори, изрядно утомленный этой словесной схваткой. До сих пор-то он, видимо, не нарывался на превосходящие силы. Но держался, надо признать, молодцом – другой бы давно скис.

– Откуда взялся Господь? – спросил богатырь. – Ведь все прежние годы ваш Орден вел себя, извини, по-свински… мягко говоря.

– Сказать жестче? – сейчас же предложила Мишка.

– Ни к чему, – отказался он. – То есть до недавнего времени Господь никак себя не проявлял. И вдруг на вас снизошло прозрение. А может, он вправду родился недавно? Или ты сам создал своего бога? Очень уж он смахивает на тебя – прямо близнецы!

– Двойники, – хихикнула Мишка. – Два к одному. Или тут нужно множить на тысячи?

– У нас есть Учитель, – сообщил Дори. – Он и привел нас к Господу. Благодаря ему мы прозрели.

– М-да? – сказал Светлан. – А можно на него взглянуть?

– Почему ж нет? Ныне это не тайна.

Ну да, мы вышли из подполья. И уж теперь загоним туда других…

Поднявшись со стула, магистр взмахом руки позвал гостей за собой и повел их в соседнюю палатку, где на походной кровати, укрытый несколькими одеялами, покоился человек крайне преклонных лет… то есть преклоннее уже некуда, дальше – смерть. Вообще, старец сильно походил на мумию. Или на усопшего, коего забыли похоронить. Вдобавок он был слеп, а самостоятельно передвигаться, судя по всему, не мог уже давно.

– О боже, – произнесла Инесса одними губами.

Но богатырь услышал и скосил на нее глаза, вопрошая.

– Если б не возраст, я решила бы, что это граф де Компре, отец Жизель, – прошептала женщина. – Мы виделись несколько раз.

– Ты что, его по черепу опознала? – удивился он.

– Совершенно такой же абрис скул, смуглая кожа, пропорции… Но десять лет назад граф был совсем молодым!

– И сорок лет назад – тоже, – прибавил Светлан. – Зато теперь схлопотал сторицей.

Если это, конечно, он – что еще требовалось доказать. Но проникнуть под эту пергаментную кожу… Едва не в каждом теплилась душа, что позволяло богатырю проницать людей, почти без ошибки. А в этом дедуле души не было – полный вакуум, непроглядный мрак. Хотя и это – доказательство. Правда, недостаточное.

Нацелив взгляд на лицо старца, Светлан рявкнул:

– Де Компре!.. Слышишь меня, Брайт?

Другой бы не заметил отклика – но не богатырь. Когда нет души, выдает мимика. Хоть что-то да дрогнет. Выходит, это граф? Надо же, где он всплыл.

– А я-то ждал, когда жахнет это ружье, – хмыкнул Светлан. – Ишь, всё по классику!

– Что это значит? – потребовал Дори, впериваясь в лицо гостя. – О чем вы говорите?

– Кем назвался ваш пророк? – спросил тот. – Он рассказывал что-то о своем прошлом?

– Разве это важно? Его избрал Господь!

– Не-ет, дружок, Господь избрал тебя. А вот здесь, насколько понимаю, отношения более сложные. Давно вы подобрали старца?

– Пять лет назад. Он жил отшельником в горах и среди тамошних крестьян обрел известность своей мудростью и праведной жизнью.

– Ну, грешить ему сложно – при нынешнем здоровье. И разбойничать дряхлому старику тоже не с руки. Лишь и оставалось, что податься в святоши. А запудрить мозги невежественным горцам – небольшая проблема.

– Им – возможно. Но не мне.

– Допускаю, что тебе трудней – даже намного. Но результат зависит от исполнителя. А язык у нашего праведника подвешен отлично – за свою насыщенную событиями жизнь он обводил вокруг пальца и гораздо более искушенных, среди коих самые прожженные интриганы королевства. И в маразм, судя по всему, он пока не впал.

– Но кто же это тогда?

– Я уже назвал имя. И увидел достаточно, чтобы подтвердить нашу догадку. Только не жди от него признаний – конечно, он будет отрицать. Лучше пусть Господь пороется в вашей коллективной памяти: что известно ему о некоем Головне, прославленном темными делами? Возможно, среди твоего воинства найдутся те, кто знал Черного Графа в лицо?

– Его знал прежний магистр.

– Людвиг? Ну, нашел свидетеля! Он собственного брата не узнает, стоит на того нацепить бороду. Ты уж ищи кого-то поумней да поглазастей.

– Мать Инесса, – обратился аббат. – Вы уверены, что этот старец – граф де Компре?

– Присягать не стану, – ответила святая. – Но скорее да, чем нет. А потому не стала бы полагаться на этого человека ни в одном серьезном деле.

– Д'Адуи?

Приор посмотрел на богатыря, испрашивая дозволения говорить. Дождавшись кивка, произнес:

– Теперь и я нахожу сходство. И если вспомнить, что рассказывали про де Компре… а также про его отца и супругу… то внезапная старость графа не кажется такой странной. Пожалуй, я разделяю суждение аббатисы: это не тот человек, коему можно довериться.

– Твой бог знает, что мы не лжем, – прибавил Светлан. – А ошибаемся или нет, пусть судит сам. Но учтите: даже если подтвердится, что этот дедуля – Головень, он одарил вас Господом – хотел того или нет. Теперь вы вполне можете обойтись без Учителя, а уж что перевешивает: прошлые его злодейства или нынешние благие дела, – это решать вам.

Вскоре после этого высокие гости отбыли, оставив хозяина в глубокой задумчивости. И чем он разродится в ближайший час? Впрочем, как выяснилось сразу за воротами лагеря, кое-какие распоряжения Дори уже успел отдать.

Орден снимал осаду с Ноэля. Слаженно разворачиваясь, меченосцы теми же ровными шеренгами отступали от города, и вместе с ними уходили тучи, унося с собой сырость и сумрак. Конечно, ясной погоды сегодня не стоило ждать – а все ж просветление.

Как и всегда, Светлан направлялся вовсе не туда, куда стремились все. Вышагивать старался ровнее, поскольку на плечах опять вез женщину с… э-э… ребенком, позаимствовав у магистра пару плоских подушек. Однако шел быстро, так что д'Адуи, выпросивший себе рослого жеребца, едва поспевал за ним на рысях. Но только Светлан набрал полную скорость, как на него снизошло озарение… вернее, даже обрушилось.

Черт, это ж подсказка! – вдруг подумал он. Если не объяснение. Я гадал, почему Мишка такая юная и куда девались недостающие годы, – но ведь Головень дока по таким перепадам. Правда, известно, что он лишь прибавлял возраст – своим близким. Но раз умеет убыстрять старение, не исключено, что освоил и обратный процесс. А круг жертв мог с годами расширить… тем более младенцы – податливый материал.

И как это происходило? Неужто наша кроха шесть лет поглощала впечатления, внешне совсем не меняясь? А в первый год дети впитывают как губка. Неудивительно, что у Мишки столько талантов, – она же получила такую фору!