Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и всякий тамплиер, я знал — или думал, будто знаю, — о том, как создавался Орден, о том, как аббат Бернар Клервоский, обладавший универсальным умом и ставший величайшим человеком своей эпохи, собрал девять рыцарей для того, чтобы отправить их в Святую землю на помощь несчастным паломникам: на пути к святым местам на них то и дело нападали и безжалостно грабили. В то время здесь правил Бодуэн II, который прежде был Бодуэном Бургским, а потом Бодуэном Эдесским, и доводился родней Готфриду Бульонскому. Это был сильный и решительный государь, и его царствование считалось великим. Он принял этих девятерых рыцарей и поселил их в собственном дворце, бывшей мечети Аль-Акса, из которого он только что перебрался в новый, расположенный в цитадели, построенной вокруг башни Давида.
— Если речь шла о том, чтобы защищать паломников на пути, к примеру, из Яффы или Кесарии в Иерусалим, это была странная мысль: почему он поселил их в месте прибытия, а не в тех двух портах, из которых должны были двигаться паломники? И всего девять человек, а расстояния большие: семнадцать лье с одной стороны и около двадцати с другой? Маловато.
— Дело в том, что эта миссия прикрывала другую, крайне важную. Здание, впоследствии ставшее главным домом нашего Ордена, бывшая мечеть, которую вы видите перед собой, построено на основании храма, возведенного некогда Хирамом Тирским для царя Соломона. Этот храм был сожжен в семидесятом году римлянином Титом, а затем полностью снесен в 134 году после восстания евреев. Что же касается сокровищ храма — Тит завладел ими раньше, но он не нашел самого главного, то есть Ковчега Завета, в котором хранились Скрижали, данные Богом Моисею на горе Синай в еще более далеком прошлом. Однако Бернар Клервоский, человек великих знаний, был убежден в том, что еврейские священники времен Тита спрятали Ковчег Завета в подземельях или даже в самом фундаменте своего храма, замуровав их. Несомненно, ученость этого «смиренного и грозного» монаха, перед которым склонялись короли, превосходила даже его славу, потому что Гуго де Пейн и его люди нашли Ковчег. Им удалось — разумеется, с помощью и с согласия короля Бодуэна II — переправить его во Францию...
— Во Францию? Он теперь во Франции? Но где же?
— Это мне, как и многим другим, неизвестно. Только Бернар Клервоский, умерший тридцать лет назад, и крохотная горстка его сподвижников знали об этом, но миссия была выполнена — это несомненно. Сам Бернар Клервоский, можно считать, объявил об этом событии на соборе в Труа, созванном — вещь совершенно невероятная, потому что до тех пор ничего подобного не бывало! — в связи с основанием в 1128 году Ордена тамплиеров, во время предварительного обсуждения его устава: «Матерь Божия потрудилась вместе с нами, и Спаситель наш Иисус Христос, призвавший своих друзей на рубежи Франции и Бургундии...» Иными словами, дело было сделано. На этом все должно было бы и закончиться, но когда древнееврейский текст Скрижалей был расшифрован, стало понятно, что Великий Первосвященник и его помощники на самом деле были куда более хитроумными людьми, чем нам представлялось, поскольку там оказались вовсе не письмена, начертанные самим Господом, а всего-навсего переписанный отрывок из Книги Псалмов. Сложенных, конечно, во славу Божию, но не более того!
— Как это могло случиться? Они забрали Скрижали Завета?
— Совершенно верно. Они — и не без оснований — предположили, что, если римлянам удастся найти золотой ларец, то есть Ковчег, с лежащими внутри каменными плитами, испещренными письменами, они сразу обо всем догадаются. И перенесли истинные Скрижали... в другое место.
— Куда именно, разумеется, неизвестно?
— Конечно, нет! В зашифрованном письме епископа, которое было поручено мне доставить в Иерусалим, как раз и содержался вопрос: имеют ли в Иерусалиме хоть какое-то представление о том, где могут находиться Скрижали? Но даже брат Гондемар не знал этого и через несколько месяцев отправил меня обратно в Европу с новым письмом, на этот раз — написанным его рукой. Так что я вернулся в Пюизе, но эта история крепко засела у меня в голове и не давала мне покоя. Она до такой степени завладела моими мыслями, что я, проведя несколько лет в размышлениях о том, что узнал от старого тамплиера, захотел вернуться на Святую землю, чтобы продолжить поиски. Сделать это мне было нетрудно — достаточно было попросить о переводе. Но при этом мне хотелось оставаться свободным, а в нашем Ордене братья путешествуют парами. Тогда я обратился к ланскому епископу, — кстати, его зовут Жерар де Мортань, — и он все устроил. Тут-то и оказалось, что он человек куда более могущественный, чем я предполагал, что внутри Ордена существует тайная иерархия, что он — один из его руководителей... и что он так же сильно хочет отыскать настоящие Скрижали. Так вот, я покинул командорство, получив разрешение вернуться в мир, и, поскольку граф Фландрский как раз собирался тронуться в путь, я, вместе с другими рыцарями из Вермандуа, к нему присоединился. Но мне было дано еще и тайное звание, делавшее меня вхожим в любые помещения Ордена: я стал визитатором[60] и благодаря этому мог идти куда мне вздумается, рыскать где угодно... Дальнейшее вам известно, поскольку мы встретились в Белине.
— Не совсем! Почему вы согласились поступить на службу к королю Бодуэну? Ведь это удаляло вас от места ваших поисков?
— Не так уж сильно и удаляло, ведь во дворце есть башня Давида — царя Давида, неизвестно где похороненного. А среди соображений брата Гондемара было и такое: возможно, это никому не известное место погребения и Скрижали как-то связаны между собой. Поэтому поселиться во дворце было для меня большой удачей, мне кажется, я изучил все его подвалы, все погреба и подземелья. И потом, — внезапно в голосе Адама Пелликорна, до тех пор ровном и спокойном, послышалось волнение, больше того, тамплиер на мгновение запнулся, сдерживая рыдание, — ...я признаюсь вам: я восхищался этим героическим мальчиком, этим коронованным мучеником,
