Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Периодически Делла дергала шикарное и весьма дорогое бриллиантовое ожерелье. Я это украшение лично на нее надела, чтобы усилить последнюю сцену сказки, сделать ее более впечатляющей и волшебной. А она его вот-вот с себя сдерет и меня невольно этим нервирует, поэтому распорядилась:
— Делла, ожерелье тебе больше не нужно, можешь снимать. Учиться носить дорогие украшения будешь на своих… когда заработаешь.
— Думаешь, мы хоть что-то заработаем? — уныло спросила она, «забыв» при этом снять украшение.
Не успела я отринуть ее и, что греха таить, собственные сомнения, вопросом дохода озаботился Йелли:
— Хм-м, сколько, примерно хотя бы, ты собираешься зарабатывать с этого? И как часто?
Я резко обернулась и успела заметить хорошо знакомый взгляд предпринимателя, попрощавшегося с абсолютно точно потерянными вложениями, но без которых никак нельзя обойтись. Прямо как в рекламе: заплати налоги и спи спокойно. Я уже не сомневалась, что Йелли думает о провале моей затеи. Видимо, как и его мама, театр не понимает, но готов не только поддерживать мои хотелки, а согласен «развивать» шоубизнес за свой счет и, вполне вероятно, тайком от меня. Интриган! Зато мой родной и обожаемый интриган! Поэтому с кривой улыбкой ответила:
— Рассчитываю — много, а вот как получится — не знаю!
Мы все услышали перезвон колокола: отведенный для голосования час прошел. Вот и сияние вокруг урн потухло. Прием вестников завершен.
— Кто откроет? — Делла коршуном зависла над одной из них.
Йелли просто щелкнул пальцем над ближайшей, с негативом, а я замерла от волнения. В ожидании результата болтала и шутила, а потом и пальцем шевельнуть не смогла. Даже Алел подобрался, когда открытая урна окрасилась в красный цвет.
— Кайя, все пропало, — заплакала Делла. — Мне не стать звездой!
Я тоже расстроенно шмыгнула носом. Да, мы знали, что всем понравиться невозможно, но сейчас, увидев ярко-красный цвет урны, известивший о силе негативных отзывов, у меня внутри все сжалось: как же горько и обидно. Неужели действительно конец? Мне придется искать другой способ заработать и занять себя?
Но благодаря решительности Йелли, я не успела совсем расклеиться. Из урны вылетел тридцать один вестник, четыре — едва окрашенных красным и двадцать семь — пылающих багровым цветом. Я потянулась к одному из них, коснулась, активируя, и произнесла вслух послание:
— Это чудовищно! Не хочу больше видеть эту ерунду!
По отклику магии я сразу поняла, что это ведьма Амила ваяла перлы злословия. Другие двадцать шесть багровых вестников тоже оказались от нее и в том же ключе.
— Ну, мама! — хохотнул Йелли, с досадой качая головой.
Делла уже гораздо веселее активировала бледный вестник из оставшихся четырех, не принадлежащих «перу» Амилы и зачитала:
— Все в игрушки играетесь, мешаете честным леарам спать!
— Это Дульчик, дед пекаря, они возле тракта живут, — поделилась Делла с рассеянной улыбкой, еще не в силах поверить, что реально недовольных зрителей оказалось настолько мало. — Дед чернокрылый, а живет дольше шаа, правда спит все время…
Другие три розовых вестника были похожего содержания. Двое негодовали, что постановка отвлекла народ от работы, и высказались за перенос новой хотя бы на глыбу. Одна престарелая ша «громко» возмущалась, что актеры были в платьях, да еще белых, — это же покушение на святые традиции шардиса и одежду шаазов. Можно сказать, пропаганда ложного мировоззрения и измена родине.
Мысленно я зловеще хихикала: именно так и есть! А вслух удивилась настолько приземленному толкованию обычной сказки. Но, поймав насмешливый взгляд Йелли, поняла, что для него мои далеко идущие замыслы тайной не стали. Но лично мне — белой шаазе из второго шаазата — позволено все.
Эрат усмехнулся понятливо, легонечко щелкнул меня по носу и вновь, будто не сдержав порыва, прижал к себе.
А вот когда я сама вскрыла вторую урну, воздух вокруг нас буквально позеленел от вестников. Тысячи зеленых снежинок, подсвеченных светлячками, вьюгой кружились над террасой в лиловых сумерках. Кажется, все девять тысяч шестьсот три наших подданных откликнулись и проголосовали «за». Мы жадно выхватывали вестники: первый, второй, третий… и наслаждались незамысловатыми словами восторга и восхищения.
— Ура! Это успех! — радостно заорала я, вскакивая и танцуя лезгинку под ошеломленными взглядами остальных.
Делла секунду сомневалась, переваривала, а потом с ликованием и счастливой улыбкой закружилась в воздухе в хороводе снежинок. Льил возле колонн на границе коридора и террасы следил за девушкой с одобрительной улыбкой. Заметив, что его присутствие больше не тайна, поприветствовал меня и выразил свои поздравления, приложив руку к сердцу.
Я задумчиво посмотрела на Деллу: почему бы не помочь хорошим леарам обрести счастье? Истинность серокрылым не так важна для появления потомства, как шаазам, а любви и заботы хочется всем. Рядом с таким правильным мужчиной как Льил и Делла может стать человеком. Я хитро улыбнулась и потянулась к Йелли целоваться. Муж мотнул головой Делле и Алелу, чтобы удалились, крепко меня обнял и жадно поцеловал. Затем предложил потренироваться. Полетать!
Сначала он недоумевал, почему я смущенно покраснела, а потом, вспомнив, как учил меня держать ритм и правильно махать крыльями во время секса, негромко рассмеялся. В конце концов, поздним вечером, при свете трех «лун», мы просто носились в облаках. Устремлялись к звездам и падали вниз, отчего захватывало дух и хотелось визжать от восторга, благодаря Мока, Моику и Комка. Кажется, у меня никогда в жизни не было настолько душевного и романтического вечера: первый успех моего театра и улыбающийся Йелли рядом — эмоции зашкаливали, я захлебывалась от счастья.
С утра все леары во дворце не просто привычно закрывали лицо, приветствуя меня, а кланялись с улыбками, как своей. После уроков, когда я спустилась в студию, в первый момент растерянно хлопала глазами. Яблоку негде было упасть от желающих служить в театре. Пора начинать новые прослушивания и репетиции.
Передо мной завис шаа Кренд — мой секретарь:
— Шааза Кайя, мы можем выдвигаться?
— Да, конечно, летите вперед, мы с эратом догоним, — разрешила я.
Не прогадала с выбором секретаря. С виду щуплый юноша оказался на редкость расторопным, стоило о нем только подумать, а он уже тут как тут. Чуть позже я познакомилась с его опекуном — апиком Женем. Сак Жень, как принято обращаться к весьма уважаемым в своей среде апикам, удивил меня тем, что, будучи представителем другой расы, взял на себя ответственность за сына погибшего нанимателя, которого разорили и убили свои же партнеры. Смелый поступок. Жень вырастил Кренда, обучил всему, что знал сам. И вот теперь удачно и вполне заслуженно продвинул юного подопечного по карьерной лестнице. Ведь парень только третий переход прошел — восемнадцать лет. Сначала я не раз обращалась к Жене, как называла его про себя, за советом. Потом недолго думая предложила ему работать у нас директором театра — умные и порядочные «люди» всегда нужны.