— Немного. — Я положила ладони на его руки, погладила. — Просто здесь как в гостях. А я раньше не очень любила гостить у чужих лю… В общем, предпочитала наносить кратковременные визиты. Думаю, привыкну…

И заметила наше отражение на зеркальной ледяной поверхности: розовое, сияющее драгоценностями видение в облегающей тунике и узких брючках, с высоким серебристым хвостом на макушке обнимает высокий красивый мужчина, буквально обволакивает собой, словно хочет коснуться всем телом, всей кожей почувствовать. Его белая шевелюра контрастирует с моей платиновой, к счастью, не поседевшей, светлые, почти прозрачные холодные глаза — с фиолетовыми, бархатными.

Наши взгляды встретились в зеркале, голубое пламя разгоралось все ярче и вот уже большие мужские руки легли на полную женскую грудь. Я откинулась назад, положила голову на плечо Йелли и сладко вздохнула, наслаждаясь его ласками. Шумное возбужденное дыхание… мой стон желания и удовольствия… мужские ладони скользнули ниже, легли на бедра и…

— Кайя, посмотри! Посмотри, что мне подарили! — с восторженным криком в покои ворвалась Делария.

Я застонала уже не от страсти, а с досады:

— Делла, если ты моя тень, то должна быть незаметной и неслышной…

Йелли резко развернул меня к себе лицом, чтобы не демонстрировать лишним мою обнаженную грудь. При этом он так злобно рыкнул, недовольный явлением моей заклятой подруги, что даже меня проняло. А вот звезда как ни в чем не бывало быстренько прикрыла лицо ладонью, поклонилась коротко и, бочком-бочком обойдя разозлившегося эрата, замерла передо мной. И с таким восторгом и гордостью протянула мне живые цветы, не передать словами:

— Представляешь? Это мне подарили, а сколько выказали восхищения!.. ум-м-м!..

Деларию захлестнуло восторгом настолько, что ей, наверное впервые в жизни, было по-русски до лампочки, как на нее отреагирует эрат, не говоря уж обо мне. Ее целиком и полностью поглотили собственные ощущения — бурные, пьянящие, головокружительные.

— Представляю и, поверь, разделяю восторги поклонников твоего таланта. Ты настоящая актриса. А что дальше будет!..

— Ты думаешь? — вскинула она сияющий взгляд. — Обещаешь?

— Ручаюсь! — в голосе Йелли крошился лед. — Дальше будет незабываемо, если ты сейчас же не уберешься из моих покоев!

Видимо, не надеясь на понимание ошалевшей от успеха первой леарской звезды, второй эрат голубой широченной плетью вытолкал ее вон и для верности наморозил на входе ледяную завесу. Дальше незабываемо хорошо было уже мне. Розовые тряпки разлетелись по полу, ожерелье я успела спасти, а вот ножки у кровати мы сломали совершенно честно!

* * *

Передо мной раскинулся город Йерик — самое большое владение шаазата Арэнк, более того, здесь еще и малая родина — родовое поместье Арэнк. Ларанский дворец, оказывается, увеличенная копия йерикского, только здесь дворец венчает высоченную гору за облаками. Внизу, когда облака разгоняет ветер или рассеивает дневное светило, можно увидеть долину, где живут чернокрылые леары. Долина, как обычно в Леарате, напоминает мне, землянке, сказочный сад с разноцветьем и буйной зеленью, почти рай!

Йелли еще посапывал, насытившись ночью любовью и страстью, а мне почему-то не спалось. Налив себе сока, я вышла на террасу полюбоваться рассветом и окружающими красотами. Теперь, когда я полюбила, искренне, всей душой и сердцем, мир расцветал новыми красками. Я впервые захотела ребенка, ведь сын или дочь будут от любимого мужчины. Впервые задумалась о детях, беременности. Как это будет? Наверняка муж обрадуется, если у нас получится…

— Как? Скажи мне, как ты могла так поступить? — гневно заорала с соседней террасы Амила, оборвав мои прекрасные мысли о будущем самым неожиданным образом.

Прокашлявшись, после того как с испугу поперхнулась соком, и спрятав крылья, я просипела:

— Что случилось? Я еще вроде ничего не успела сделать?

— Нет, сделала! Ты убила ее! — гневалась Амила. — Как ты могла так надругаться над бедной девочкой? Ей столько досталось! Ведь в таком возрасте любовь — самая сильная и бескомпромиссная, а ты…

— О какой девочке ты говоришь? — совсем перепугалась я, заполошно перебирая в памяти, когда и над кем успела надругаться.

— Вы давно прилетели? — На террасу вышел заспанный Йелли в белых штанах, низко сидящих на потрясающей фигуре, взлохмаченный и такой родной и любимый, что сердце сладко екнуло.

— Сейчас прилетела! Всю ночь летела, чтобы все высказать твоей паре! Несносная девчонка! А Ниол вообще отказался лететь из-за Джульетты… муж называется!

— Ну могла бы и вестник прислать, — растерянно предложила я, глядя как Йелли недоуменно смотрит на маму. И вдруг я догадалась, кого убила и над кем надругалась. — Фу-ух… Амила, надеюсь, ты понимаешь, что с Деллой все в порядке? Она жива и в полном здравии.

— Кайя, не мудри, причем здесь твоя тень неблагодарная! — разъярилась свекровь, а потом закатила глаза и ошарашила просительным, даже заискивающим тоном: — Нет, ты мне лучше скажи, что у Джульетты все будет хорошо!

— Ясно, все будет хорошо! Хотя ХЭ не обещаю!

Амила облегченно выдохнула и, раздраженно махнув рукой, заявила:

— Хэ мне не нужен, я вообще понятия не имею, кто это. Мне нужно, нет, я хочу, чтобы все было хорошо.

— Амила, надеюсь ты догадываешься, что понятие «хорошо» у всех различается, давай посмотрим, совпадет ли у нас с тобой, — я мягко улыбнулась, словно с больной разговаривала и быстренько упорхнула с террасы, подальше от свекрови.

Когда муж вернулся, я металась по комнате.

— Дорогой, а мы можем сегодня свалить… ну улететь тихонечко и незаметно вечером… после ледаи? А?

Йелли, сложив руки на груди, с веселым изумлением смотрел на меня. Затем мой очень-очень умный и догадливый муж с улыбкой в голосе уточнил:

— То есть, ты подозреваешь, что понятие «хорошо» у вас с мамой разнится?

— Я бы сказала — в корне!

— Странно, не замечал. Если хочешь, можем и свалить, незаметно, — рассмеялся Йелли и добавил, нежно обняв меня: — Дорогая, до тебя моя жизнь была абсолютно предсказуема и скучна. А теперь каждый день — сплошные развлечения.

— Надеюсь, ты рад? — я постаралась спросить спокойно, но, наверное, глубоко спрятанные опасения, что ему все равно или раздражает, вылезли наружу.

— Более чем… более чем, — почему-то аж два раза повторил Йелли.

Мы обнимали друг друга, никуда не торопясь, вглядываясь в лица. Я не выдержала его пристального, мне кажется, все подмечающего и понимающего взгляда и уткнулась ему в грудь. Сразу на голову мне опустилась его ладонь, ласково, нежно погладила, успокаивая и обещая: все будет хорошо. Безмолвно, но с твердой гарантией. В этот момент так хотелось признаться, что я люблю. Уже совершенно точно люблю и, если его — не дай лары! — не станет, умру от горя. Как другие истинные, оставшись одна, уйду в небытие за своей половинкой. Но слова не шли, стояли в горле, прилипали к языку. Сперва я трусила, затем три заветных слова — я тебя люблю! — почему-то казались такими банальными и слишком простыми, чтобы выразить силу и глубину моих чувств. И я промолчала.