— Надеюсь, они не ждут от меня благодарности за это, — сердито заметила Алексис. — Полагаю, они считают, что я должна вести себя как гостья. Я бы предпочла…

— Не надо мне ничего говорить, Алексис, — перебил ее Клод. — Мы с сенатором расходимся во взглядах в некоторых пунктах, и завтрашний обед в их числе.

— Почему ты все так хорошо понимаешь, а они нет? — с безнадежностью в голосе спросила Алексис.

— Дело в том, что все они — практикующие политики и привыкли, что вежливого приема, вкусной еды и пары стаканов вина, как правило, достаточно для того, чтобы заручиться сотрудничеством.

— Быть может, для умирающего от голода и меньшего бы хватило.

— Полагаю, ты права, да только я не об этом.

Алексис поднялась с пола, прихватив с собой книгу, и пошла в дальний угол кабинета. Поставив томик на полку, она медленно повернулась к Клоду:

— Ты кое-что сказал мне на днях. Кое-что, о чем я, кажется, стала забывать. О Лафитте. Ты сказал…

— Я сказал, что какими бы ни были мотивы его поступков, он получит свое вознаграждение.

— Верно. Я хочу знать, будет ли это затронуто в завтрашнем разговоре.

Алексис боялась услышать ответ, потому что заранее знала его. Она прислонилась к книжным полкам и теперь чувствовала, как врезаются в спину деревянные планки.

— В значительной степени, — осторожно ответил Клод.

Алексис закрыла глаза и судорожно вздохнула.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Я не собирался тебе говорить ни о чем, надеясь, переубедить сенатора. Я до сих пор еще не оставил эту мысль.

По его тону было ясно, что Клод и сам не верит в успех.

— И чего ждут от меня?

— Чтобы ты убедила Лафитта приехать в Вашингтон. Президент рассчитывает на его помощь в Карибском море.

— Я не могу пойти на это! Я не могу его предать! После всего, что он для меня сделал…

— Теперь ты знаешь, что я имел в виду, когда говорил о вознаграждении?

— Я еще не все сказала, Клод. Неужели Президент не понимает, что Лафитт поможет им, если это будет ему выгодно? Оттого, что британцы суют нос в новоорлеанские дела, он пока не выиграл, а проиграл. Он сам предложит сотрудничество американцам. Я знаю! Но только не тогда, когда они применят к нему такую же тактику, как ко мне. Пусть попробуют действовать силой, и он засмеется им в. лицо. Для Лафитта ничто не может окупить свободы, той свободы, которой он может наслаждаться сейчас.

Алексис перевела дыхание и подошла к Клоду. Присев на банкетку у его ног, она взяла его руку и поднесла к своей щеке.

— Я не могу пойти на это, Клод. Никто не заставит меня искать Лафитта, чтобы сдать его вашему Президенту.

— Ты все еще хочешь встретиться с ними завтра? — спросил он, усаживая ее к себе на колени.

— А разве у меня есть выбор?

— Только тот, что был с самого начала. Ты можешь попытаться убежать.

От его дыхания легкие золотые колечки на ее виске вспорхнули и опустились на щеку. Клод кончиками пальцев убрал их с лица и замер, почувствовав влагу на ее щеке. Он не сказал ничего, потому что знал: она думала сейчас о нем. Отчего вышло так, что человек, который так сильно любит ее, должен сделать все, чтобы лишить ее возможности выбора.

Помолчав, Алексис подняла голову. Она даже не пыталась смахнуть слезы.

— Я встречусь с ними завтра только для того, чтобы продлить наше свидание еще на несколько часов. После того как я дам им ответ, они скорее всего не позволят мне дольше жить здесь.

— Да, это так, — тихо отозвался Клод.

Склонив голову, он гладил ее волосы. Когда замолкли всхлипы и дыхание ее стало ровным, он отнес ее в комнату и уложил на кровать. Укрыв Алексис одеялом, он вернулся в кабинет и, сев за стол, взял книгу, но читать так и не смог. Его одолевали сомнении, он спрашивал себя, верно ли поступил, подготовив ее к тому, что скорее всего произойдет завтра.

На следующее утро Алексис проснулась довольно поздно. На кухне она застала одного Лендиса. Он сидел, положив вытянутые ноги на табуретку, и думал о чем-то, потягивая дымящийся кофе. Он был настолько глубоко погружен в раздумья, что даже не заметил вошедшую Алексис.

— Где остальные? — спросила она, недоуменно глядя на Лендиса.

Лендис вздрогнул, услышав ее голос, и пролил кофе на стол. Воспользовавшись вместо салфетки собственным рукавом, Лендис поставил чашку и только после этого взглянул на Алексис.

— Капитан уехал в город, а Гарри и Майк отправились в порт, чтобы…

— Чтобы что?

Лендис вздохнул.

— Вы и так, наверное, догадались. Чтобы проверитъ, нет ли там одного из ваших кораблей. Капитан все еще считает, что ваши ребята должны объявиться.

— И вы тоже думаете, что они прибудут?

— Меня не оставляет надежда, как, впрочем, и опасения. Короче, я верю, что они объявятся.

Лендис встал и предложил Алексис стул, а сам занялся приготовлением кофе для нее.

— Вы знаете легенду о короле Артуре? — вдруг спросил моряк.

Алексис рассмеялась и на безупречном кокни ответила:

— А чего не знает настоящая английская девчонка, хотела бы я знать? Ну правда, Джон, что это тебе в голову пришло? Будешь потчевать меня средневековыми сказками?

Алексис замолчала, припоминая, а потом уже совсем другим тоном добавила:

— Интересное сравнение.

— Значит, вы поняли, на что я намекал.

— Думаю, речь идет о той части сказки, где леди Дженевра[5]была приговорена к смерти королем Артуром. Он надеялся, что ее возлюбленный, сэр Ланселот, выручит ее и спасет, хотя король знал, что потом должен будет сражаться на смерть с лучшим из своих вассалов.

— Именно так.

— Хотела бы я, чтобы вы не проводили аналогий с легендами, которые так ужасно заканчиваются, — поежившись, заметила Алексис. — Стоит ли напоминать, что Артур и Ланселот оба были убиты на бранном поле за Камелотом. Если сравнивать рыцарей в полной боевой выкладке с нашими боевыми кораблями, то, откровенно признаться, я бы не пожелала такой судьбы ни «Конкорду», ни своей «Принцессе». Именно поэтому я приказала своей команде не лезть в драку. А что касается меня в шкуре леди Дженевры, то, скажу вам, в этом обличье я чувствую себя совсем неуютно.

— Отчего же? Вы можете, как и она, постричься в монахини, когда все будет кончено.

Такой исход показался обоим настолько нелепым, что они дружно засмеялись.