— Здорово. А аборт при ее сроке делать можно, и хочет ли она избавиться от ребенка?

— На оба вопроса ответ «нет». Пять месяцев — слишком большой срок для операции, и она все равно не хочет ее делать. Завтра мы собираемся рассказать родителям.

— Она хочет оставить ребенка?

— Не знаю. По-моему, она так потрясена, что не способна найти разумный выход. Но ей нельзя оставлять ребенка у себя. Она слишком юная, у нее будет испорчена вся жизнь. Однако я не имею права диктовать ей, как поступить, это очень важное решение, она должна принять его сама.

— Понимаю. — Серьезные глаза Джеффа были полны сочувствия. — Если я могу хоть чем-то помочь — только скажи. — Но он чувствовал себя бесполезным. Никто из них ничего не мог поделать, разве что поддержать Сэм в тяжелом испытании, которое ей предстояло.

— Я ей сказала, что если она совсем поссорится с родителями, то может переехать и пожить со мной. Я тогда перееду обратно к себе на четыре месяца. — Подобное решение Аллегру не слишком радовало, но все же это была хоть какая-то помощь.

— Она может пожить здесь, с нами, — не раздумывая предложил Джефф. — У меня все равно скоро начнутся съемки, так что я буду целыми днями пропадать на съемочной площадке. Можно устроить ей спальню в моем кабинете.

Аллегра обняла его и поцеловала.

— Спасибо, Джефф, ты такой милый.

Они встали и пошли прогуляться по пляжу. Гуляли долго, а вернувшись домой, никак не могли наговориться.

На следующий день Аллегра, как и обещала, после работы поехала к родителям. Было только начало шестого, и им с Сэм пришлось ждать, когда родители вернутся с работы. Обычно отец с матерью возвращались около половины седьмого. Когда родители почти одновременно вошли в гостиную, сестры сидели как на иголках. И Саймон, и Блэр были в хорошем настроении, оба удивились и обрадовались, увидев Аллегру. Но, присмотревшись к дочерям, Блэр заволновалась. Не иначе как что-то случилось со Скоттом, была ее первая мысль. Наверное, попал в аварию, и врачи позвонили не ей, а старшей сестре. Уже почти не сомневаясь, что произошло несчастье, она с тревогой обратила взгляд на старшую дочь:

— Что случилось?

Аллегра, сразу догадавшись о подозрениях матери, поспешила ее успокоить:

— Ничего страшного, мама, никто не ранен, у всех все хорошо, мы просто хотели с тобой поговорить.

— Слава Богу!

Блэр села в кресло. Саймон с тревогой посмотрел на трех женщин. Даже он — а он не был таким паникером, как Блэр, — почувствовал, что происходит нечто серьезное, напряжение как будто витало в воздухе.

— Я испугалась, что Скотт ранен, — призналась Блэр, вспоминая Пэдди. Но, снова взглянув на серьезную, сосредоточенную Аллегру, спросила: — Речь пойдет о чем-то, связанном со свадьбой? — Сейчас Аллегра заявит, что они урезали количество приглашенных, но у Блэр уже не осталось сил спорить. — В чем дело?

— Мама, мне нужно с тобой поговорить, — начала Сэм дрожащим голосом.

Саймон, прищурившись, всмотрелся в лицо младшей дочери: он никогда еще не видел ее такой взволнованной.

— Какие-то неприятности?

— Вроде того, — тихо сказала Сэм и замолчала. Молчание затягивалось. В конце концов Сэм поняла, что не в силах сказать родителям, и со слезами на глазах посмотрела на Аллегру.

— Хочешь, я скажу? — негромко спросила Аллегра.

Младшая сестра кивнула. Тогда Аллегра посмотрела поочередно на обоих родителей. Пожалуй, никогда еще у нее не было такой трудной задачи, но лучше покончить с этим неприятным делом поскорее.

— Сэм на шестом месяце беременности, — сказала она очень спокойно.

Блэр стала белее полотна. Аллегра испугалась, что мать упадет в обморок. Саймон выглядел ненамного лучше.

— Что-о? — спросил он. На некоторое время в комнате воцарилась тягостная тишина. — Как такое может быть? Что случилось? Ее изнасиловали или… Почему вы нам сразу не сказали? — Очевидно, Саймон решил, что Аллегра тоже имеет к этому отношение, но Блэр так не думала. А пока она могла лишь молча смотреть на обеих дочерей.

— Папа, меня никто не изнасиловал, я просто совершила глупость. — Вконец уничтоженная Сэм размазывала по щекам слезы.

— Кто отец? Ты его любишь? — спросил Саймон, все еще пытаясь постичь смысл происшедшего.

— Нет. — Сэм решила быть честной до конца. — Тогда мне казалось, что я влюблена, но на самом деле мне просто льстило его внимание, не более того. Он меня очаровал, я на время потеряла голову, а потом он уехал.

Саймон начал приходить в себя, и потрясение стало понемногу сменяться возмущением.

— Кто он такой?

— Фотограф, я познакомилась с ним на съемках. Я догадываюсь, о чем ты думаешь, папа, но тебе не удастся засадить его за решетку, он уехал, я даже не могу его найти.

Аллегра в двух словах рассказала о фотографе. Блэр заплакала, глядя на младшую дочь.

— Сэм, я тебя не узнаю, как ты могла совершить такую глупость? Почему ты мне сразу не рассказала?

— Мама, я сама не знала, что беременна, я ни о чем не подозревала до прошлой недели, пока не сходила к врачу и он мне не сказал. А потом я ужасно испугалась, мне хотелось сбежать из дома, исчезнуть или вообще умереть, но сначала я решила посоветоваться с Аллегрой.

— Слава Богу.

Блэр с благодарностью посмотрела на старшую дочь, подошла к Сэм, села с ней рядом и обняла за плечи. Саймон с трудом сдерживал слезы. Видя это, Аллегра подошла к нему и обняла.

— Я тебя люблю, папа, — прошептала она.

Саймон обнял Аллегру и все-таки не выдержал, тоже заплакал. Да, случилось непоправимое, но по крайней мере они все вместе. Саймон высморкался и вместе с Аллегрой сел на диван напротив жены и Сэм.

— Что же нам делать?

— У нас нет особого выбора, — заключила Блэр. При взгляде на младшую дочь у нее разрывалось сердце. Она такая красивая, такая юная и еще так мало знает жизнь! Но первое столкновение с реальностью уже произошло, Сэм переживает первое серьезное жизненное испытание — или первую в жизни трагедию, это как посмотреть. Больнее всего Блэр было от мысли, что она ничем не может защитить своего ребенка. — Тебе придется рожать, Сэм, — мягко сказала она, — аборт делать уже поздно.

— Я знаю, мама.

Однако Сэм не представляла, что ждет ее дальше, что произойдет с ее телом и сердцем. До сих пор беременность протекала на удивление легко, ее не тошнило, все было как всегда, только очень усилился аппетит, но теперь она страшилась будущего. Все остальное оставалось для нее тайной, раскрыть которую придется ей самой, и идти к этому она будет четыре месяца. От этого ее никто не мог избавить.

— А потом придется отдать ребенка на усыновление, другого пути нет, если ты не хочешь испортить себе всю жизнь. В семнадцать лет слишком рано становиться матерью-одиночкой. Осенью ты поступишь в ЛАКУ. — К Блэр вернулась ее обычная деловитость, она уже просчитывала в уме различные варианты. — Когда должен родиться ребенок?