Девочка не шелохнулась, когда Перл поднялась по ступенькам и заперла за собой дверь. Она обязательно вернется за Грейси – после того как разберется с цифровым следом и «Мерседесом».

Проще всего было разобраться с социальными сетями. Перл выложила на страницу Бриджит в «Фейсбуке» ее селфи, которое обнаружила в телефоне.

«Всю свою жизнь я поступала только правильно и осторожно, – приписала она. – Теперь пришло время отправиться в грандиозное приключение. Остаюсь вне зоны доступа – чтобы ничто не мешало мне познавать мир и себя. Пожелайте мне удачи!»

У бедной женщины было всего пятнадцать друзей. Скорее даже приятелей – сплошные коллеги и будто случайно затесавшийся дальний родственник. Публикации она делала редко и без души. На стене красовалась буквально пара записей: фотография тушеного мяса, приготовленного ею одним воскресным вечером, снимок недавно купленной машины и селфи, которое она сделала, когда обзавелась новой прической. Лайков было мало, комментарии казались блеклыми и формальными. Бедняжка Бриджит – ее как будто бы вообще не существовало. И Перл это было на руку. Никто не знал, куда она рванула. Никто не волновался о ней. Никто не стал бы ее искать.

Осталось придумать, что делать с машиной. Она знала одного парня. Это был папулин друг, Лэс, который уже помогал им раньше. Она позвонила ему с папулиного телефона – он просто сказал ей, где припарковать машину. Она оставила «Мерседес» в условленном месте – в пяти милях от дома. Обратный путь заменил ей утреннюю пробежку. Она понимала, что прекрасный, начищенный, недавно сошедший с конвейера автомобиль разберут на части – растащат по винтику. Куда, кому и каким образом эти ребята сбывали детали, Перл понятия не имела. Это была целая наука – и она предпочитала доверять такие вещи профессионалам.

Когда она вернулась домой, утро было уже в самом разгаре. Она мимолетно подумала о колледже – сейчас она могла бы сидеть на занятии по мировой экономике. Джейсон звонил ей раз пять. Но Элизабет – той, что была его подружкой, той, что получала высшее образование, той, что жила цивильной жизнью, – уже не было.

«Думаешь, можно вот так просто взять и вернуться к нормальной жизни? – спросил ее как-то папуля. – Это так не работает. Не для таких людей, как мы».

И, конечно, был прав.

Она знала это с самого начала.

Наконец она забрала впавшую едва ли не в кататонический шок Грейси из погреба и привела ее обратно в дом. Перл заставила Грейси раздеться и бросить всю свою одежду в стирку. Пока девочка принимала горячий душ, Перл стояла под дверью и слушала ее всхлипывания.

Так что же папуля в ней нашел? Перл поняла это, когда они таскали тела, когда копали могилу. В ней чувствовалась отвага, воля к жизни, превозмогание.

– С мочалкой, – напомнила Перл из-за двери. – И не забудь почистить под ногтями.

Она выдала ей чистую одежду, которую нашла в ее комнате: трусы с сердечками, выцветшие легинсы и огромную толстовку с символикой Нью-Йоркского университета.

Настала ее очередь мыться. Перл бросила в стирку и свою одежду, выбрала самый продолжительный цикл, установила максимально горячую температуру воды и насыпала куда больше порошка, чем было необходимо. Потом ей предстояло драить прихожую. Кровь легко впитывалась в дерево – вымыть ее полностью было практически невозможно. Это ей рассказал папуля. Следовало стараться вообще ее не проливать. Не то чтобы она ожидала, что кто-то явится обыскивать дом. Но первое правило папули гласило: «Если все летит к чертям – сваливай, но перед этим не забудь прибраться». Под этим он подразумевал не только уборку помещения – но и полное удаление напортачившей личности. Так было проще двигаться дальше.

Она спустилась на кухню, заварила чай. Грейси снова притихла. Ссутулившись и обхватив себя руками за талию, она сидела за столом и смотрела, как обычно, в никуда. Ну, хотя бы плакать перестала.

Поставив на стол сладкий чай с медом, Перл села напротив Грейси. Она окинула ее критическим взглядом: пшеничные волосы, чересчур голубые глаза, изящный изгиб шеи, пухлые розовые губы. Была в ней все же какая-то неземная прелесть – очарование девочки, еще не оформившейся в женщину. Может быть, это и привлекло папулю – он увидел в ней кусок глины, из которого сможет вылепить что угодно. Перл знала, что она никогда не была такой податливой, как Грейси, – но ему все равно удалось ее вымесить. Какой бы она выросла без папулиных махинаций? Без того, чему он ее научил, что ей открыл?

– Что нам теперь делать? – спросила Грейси.

– Сколько тебе лет? – Она уже спрашивала ее об этом, но забыла ответ.

– Пятнадцать.

Перл поежилась. Совсем еще ребенок. Ей почему-то казалось, что Грейси старше. Что ей перевалило за двадцать. И уж точно было не меньше восемнадцати. Что она взрослый человек, способный нести за себя ответственность. А она оказалась таким же ребенком, каким была Перл, когда потеряла мать и уехала вместе с Чарли.

– Я думаю… – протянула Грейси, не дождавшись от Перл ответа. Очевидно, она не собиралась так просто сдаваться. – Мне кажется, что это он убил мою маму.

«Мне кажется, он и мою маму убил», – едва не сказала Перл, но удержалась. Может, это и правда был он. А может, нет. Может, она и так уехала бы с ним, если бы он предложил. Может, Стелла отпустила бы ее. Она уже никогда этого не узнает. Папули больше не было. Как не было и прошлого.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась Перл.

– Мы нашли ее и увидели… – Голос Грейси дрогнул. – Кто-то задушил ее. Я не знаю, кто, кроме него, мог это сделать.

Перл снова вспомнила, как они обнаружили Стеллу, как мир пошатнулся и померк. Как ушла из-под ног земля. Как папуля – тогда она еще думала, что его зовут Чарли, – увез ее на другой конец страны.

– Он сказал, что меня заберут, – продолжала Грейси. – Что без мамы и родственников мне прямая дорога в приемную семью.

Сколько всего он успевал разнюхать, прежде чем выбрать жертву? Намеренно ли он сближался именно с теми женщинами и девочками, у которых не было никакой защиты, никого, кто беспокоился бы за них, никого, кто стал бы задавать вопросы? Ну конечно, намеренно. В разведке ему не было равных. Он был хищником, терпеливым и осторожным. Он выбирал тех, кто не мог сбежать, кто, в каком-то смысле, бежать и не хотел.

– Он сказал, что позаботится обо мне, – с грустью припомнила Грейси.

И он бы позаботился – по-своему. Как он позаботился о Перл.

– Твою маму он тоже убил? – спросила Грейси и посмотрела на Перл. В ее глазах стояли слезы – но взгляд пылал удивительной решимостью.

– Я не знаю, – повторила Перл. – Может быть. Но вокруг нее ошивались и другие мужчины.

Грейси медленно моргнула, переваривая услышанное.

– Почему ты пошла с ним?

– Потому что мне было некуда пойти – не к кому. – Она не соврала – хотя всей правды тоже не сказала.