Когда она закончила, на кухне повисла тишина, нарушаемая только доносящимся из прихожей тиканьем напольных часов и раздраженным сопением Селены.

– Прости, – сказала Кора, не дождавшись от дочери никакой реакции. Ее глаза словно остекленели, нога нервно подрагивала. – Прости, что столько утаила от тебя. Я правда хотела как лучше.

Ее слабая попытка оправдаться потонула в напряженном молчании.

– Значит, – наконец заговорила Селена, – она наблюдала за нами – наблюдала за мной – все эти годы?

От этой мысли внутри у Коры похолодело. Неужели и правда наблюдала?

Кора отпустила прежнюю жизнь. Позволила прошлому раствориться в настоящем, которое она строила вместе с Пауло. Превратила все, что пережила, в бесправные воспоминания. Дага, его измены, его отвратительное желание удержать ее на коротком поводке. Кора почти не вспоминала о нем – как и о Перл, брошенной девочке, которая мечтала насолить своему отцу. И сделала это.

– Чего она хочет? – спросила Селена.

– Возможно, еще денег, – ответила Кора. – Твой отец… Не уверена, что он сберег свои активы. Не знаю, сколько у него осталось и продолжал ли он ей платить. Понятия не имею.

Так она сказала. Но она знала, что Перл хотела вовсе не денег. Она никогда не охотилась за наживой. Она несла боль. Ей нравилось видеть чужие страдания – из-за психологической травмы, которая разъедала ее изнутри. Кора поняла это еще тогда – увидев ее в продуктовом магазине и близ собственного дома. И вот теперь, годы спустя, она стояла перед домом Селены. Раненое животное, отчаявшееся, изнемогающее от боли. Опасное.

Неужели она следила за Селеной? Неужели даже встречу в поезде подстроила? Чего она хотела от ее дочери?

Селена всматривалась в айпад Оливера.

– Она так на него похожа, – выдавила Селена. – Не понимаю, как я могла этого не заметить. Но мне кажется, что на каком-то уровне я это почувствовала. Может быть, поэтому я к ней и подсела – подсознательно. Я еще тогда ощутила какую-то странную связь с ней.

Связь. Да, Коре это чувство было знакомо. Эта неприкаянная девушка была удивительно притягательной. Может быть, она охотилась за деньгами. Может быть, искала, кого бы помучить. Но все это было лишь обложкой, под которой скрывалась какая-то история. Почему-то она хотела – действительно хотела – установить связь. И это был единственный известный ей способ.

– Надо звонить в полицию, – сказала Кора. – Какую бы игру она ни затеяла, по какой бы причине ни действовала, ее нужно остановить.

– Нет, – возразила Селена, подаваясь вперед. – Кто знает, что она выкинет, если мы натравим на нее полицию?

– Она пришла разрушать, – попыталась вразумить ее Кора. – А что, если она убила Женеву? Что, если она захочет навредить и тебе?

– Нет, – снова запротестовала Селена, хватая Кору за руку. – Мы не можем позвонить в полицию – пока что не можем.

– Милая… – протянула Кора. – А что же ты собираешься делать?

На лице дочери прорезалось упрямство – это выражение ей всегда удавалось на ура.

– Я выясню, чего она хочет, – заявила Селена холодным и практичным тоном. – А потом дам ей это – и верну свою счастливую жизнь.

Как же дочка заблуждалась…

Медный звон часов огласил начало второго ночи. «Вернуть свою счастливую жизнь» у Селены не получится. Она и сама это понимала – конечно же, понимала. Ее брак развалился. Было обнаружено тело молодой девушки. Пути назад не было. Не было даже пути во вчера. И в некотором смысле вина за это лежала на Коре. Если бы она только рассказала Селене о Перл! Тогда дочь была бы подготовленнее к встрече с этой девушкой и не попалась бы в ее сети так легко.

– Как? – полюбопытствовала Кора.

– Я… я не знаю. Но что, если я смогу дать этой женщине то, что она хочет, – и весь этот кошмар наконец закончится? Может быть, за этим она ко мне и явилась. Может быть, она просто хочет вытянуть из меня побольше денег.

Кора покачала головой. Кошмары редко уходили насовсем. По ее опыту, обычно они только усугублялись.

– Она играет с тобой, – предостерегла ее Кора.

Селена покачала головой.

– Не думаю, что просто играет.

Кора ничего не ответила. Селена, все еще в спортивной одежде, встала и взяла свою сумку со спинки стула. Она столько взяла от отца – высокая, атлетичная, сильная. Не миниатюрная, как Кора и Марисоль. Может быть, это рост придавал Селене такой смелости?

Дочь выудила из сумки телефон и начала набирать сообщение. Кора встала за ней, чтобы видеть экран.

Они подождали. Ответа не последовало.

Сердце Коры заколотилось, она потянулась к руке Селены. Дочь сжала ее руку в ответ. Рядом с такими волевыми людьми Кора всегда чувствовала себя бессильной. От волнения в горле у нее пересохло. Ладони покалывало.

– Не делай этого, – попросила она.

– Я должна, мам, – отозвалась Селена. – Если в течение двух часов я не выйду на связь, позвони Уиллу и в полицию. И расскажи им все.

Кора отпустила руку дочери и последовала за ней к двери. Она стояла на крыльце, наблюдая, как машина выезжает с подъездной дорожки и исчезает за поворотом.

Селена свернула на подъездную дорожку к дому своего детства, где теперь в одиночестве жил ее отец Даг. Она вспомнила, что раньше дом казался ей таким большим, таким величественным – с этими белыми колоннами и массивной дверью. Но сейчас он как будто сморщился. Двор, за которым любовно ухаживала ее мать, был запущен: коричневый газон, хлипкие кустики, пробивающиеся сквозь брусчатку сорняки. Дом был темным, обшарпанным – тогда как соседние коттеджи щеголяли яркими фасадами, ухоженными участками и тщательно продуманным ландшафтным освещением. Должно быть, с возрастом отцу стало труднее управляться с хозяйством. Марисоль, которая общалась с ним чаще, упоминала об этом. Но Селена не особенно ее слушала. Сестра простила отцу его метания. Селена не смогла – и не стала бы.

А теперь еще и это. Его грехи воскресли, чтобы воздать по заслугам – но уже не ему, а Селене и ее семье.

Она вышла из машины и уверенно зашагала по дорожке к дому. У двери она на мгновение застыла. В ее венах адреналином запульсировала ярость. Она принялась агрессивно впечатывать кнопку звонка в стену. Один раз, второй, третий. Наконец в доме зажегся свет. Сначала наверху, потом на лестнице – ее было видно через боковое окно. Вниз по ступеням заковылял старик в халате и тапочках – ее отец.

Когда она видела его в последний раз?

Он хмуро выглянул в окно – и его лицо тут же смягчилось удивлением. Дверь распахнулась.