Эйлис опустила руку на плечо Эльмара, желая успокоить его:

— Отец, Бокар прав. Головной отряд — это место воинов. — Она повернулась к командиру. — Тем не менее, Бокар, перед тем как идти дальше, я хотела бы сделать предсказание.

Бокар потряс головой, затем сказал:

— Тогда вперед, леди. Брекка и Докан обнаружили еще одну развилку, уходящую направо.

— Я сейчас вернусь, отец, — проговорила Эйлис, торопясь уйти, пока маг не присоединился к ней. За ней по пятам следовала Джиннарин, а также Араван и Бокар.

Они прошли по проходу около пятидесяти футов и приблизились к развилке. Направо от главного туннеля уходил просторный коридор.

— Осторожно! — шикнула Джиннарин. — Руксу не нравится запах.

Бокар подал знак гномам с арбалетами быть наготове. Затем шепнул Эйлис:

— Судя по отзвукам эха, где—то неподалеку какое—то пустое помещение.

Под прикрытием арбалетов Эйлис прошла еще несколько шагов вперед и тихо произнесла: «Patefac vitam pati—bilem» — и стала сосредоточенно ждать результата. Спустя некоторое время она расслабилась и отступила назад:

— Ничего.

— Х—ха! — прошипел Эльмар.

Джиннарин повернулась. Маг стоял за ее спиной.

— Нет никаких разумных существ, но там могут присутствовать создания другого рода, возможно и мертвые.

— Я знаю об этом, маг, — нервно ответил Бокар.

— Брекка, Докан… — Командир помедлил, поглядывая на клубок тени. Наконец добавил: — И Джиннарин. Прогуляйтесь быстренько втроем и сразу же возвращайтесь.

Разведчики вслед за Джиннарин вошли в проход. Коридор повернул немного налево, затем вновь направо, и они очутились в просторной комнате, в которой стоял резкий, неприятный запах. На полу были разбросаны огромные соломенные тюфяки.

— Тролли! — чуть дыша, выговорил Брекка. Лицо его помрачнело. — Это спальня троллей.

Джиннарин задрожала. Она никогда не видела троллей но слышала о них достаточно. Огромные — двенадцать—четырнадцать футов ростом, с неимоверной силой и беспредельной выносливостью. Похожи на гоблинов, но только намного более тупоумные. У них острые зубы, уши похожи на крылья летучей мыши, красные глаза и зеленоватая, твердая как камень кожа.

— Сосчитаем постели, — прошипел Докан, прерывая размышления Джиннарин.

Они быстро обошли комнату.

— Двадцать восемь, — сказал Докан. У Брекки и Джиннарин получилось столько же.

— Я не вижу других входов и выходов, — заметил Брекка.

— Только тот, по которому мы пришли, — согласился Докан.

— Пошли, — заторопилась Джиннарин. Они быстро вернулись в главный коридор.

— Спальня троллей на двадцать восемь мест, — сообщил Докан.

— О боги! — воскликнул Бокар. — Двадцать восемь? — Командир встревоженно посмотрел на Аравана. — Нам не справиться с таким неприятелем, капитан. Не легко победить даже одного тролля.

Араван дотронулся до амулета:

— Будем надеяться, что мы пришли в самое логово Дарлока и где—то здесь находится зло, которое мы должны отыскать и уничтожить.

Небольшой клубок тени добавил:

— Здесь же должен лежать и ключ к тайне Фаррикса. Бокар вновь нахмурился. Повернувшись к Докану, Брек—ке и Джиннарин, он тихо проговорил:

— Ну что же, пошли тогда вперед.

Они прошли еще сотню футов и оказались возле резко уходящей влево очередной развилки.

Эйлис снова произнесла заклинание и не обнаружила никаких признаков разумных существ. Далее по проходу они обнаружили еще две спальни. Одну занимали шестнадцать рюкков, другую — четверо хлоков. Джиннарин припоминала, что рассказывал Фаррикс про этих похожих на гоблинов чудовищ.

Рюкки — кривоногие, с ушами, похожими на крылья летучей мыши, с острыми зубами, от четырех до пяти футов ростом, с гладкой кожей и желтыми глазами. Хлоки — похожи на рюкков, но выше ростом, с прямыми конечностями. Как и тролли, эти создания пришли из Неддры. Неумелые рюкки и искусные хлоки также были созданиями Гифона.

Основной коридор продолжал понемногу уходить направо, шум прибоя со стороны океана постепенно ослабевал. Амулет Аравана становился все холоднее, указывая, что они приближаются к опасности.

Они прошли еще чуть более четырехсот футов и вновь оказались на развилке, причем какой из туннелей главный — сказать было трудно. Бледный синеватый свет сочился из левого.

— Дай мне твой камень, — сказала Эйлис Аравану и, закрыв глаза, прошептала: — Unde? — Эйлис медленно поворачивалась, пока не оказалась лицом к левому коридору. Открыв глаза, она вернула амулет Аравану. — Холод идет отсюда.

— А что с правым проходом? — тихо спросил Бокар. — Не хотелось бы соваться в лапы врагов, не зная, что за спиной.

Эйлис встала лицом к правому туннелю:

— Patefас vitam patibilem? — затем тряхнула головой. — Никаких разумных существ, командир.

Командир повернулся к Аравану, Брекке, Докану и Джиннарин и жестом указал на левый коридор:

— Ну что же, пойдем посмотрим, какое зло определил твой камень, капитан.

Они молча вошли в туннель, шум океана в темноте за их спинами был почти не слышен. Вскоре они очутились в большом помещении, заполненном корзинами, тюками, бочками.

— Припасы, — прошипел Брекка.

Пройдя еще сотню футов, они оказались перед комнатой, из которой струился синий свет. Брекка остановил их за несколько шагов:

— Будьте осторожны, это не дневной свет и не свет фонаря, но что—то совсем другое.

— Похоже на магический свет, который умеет зажигать Эльмар, — прошептала Джиннарин.

Тихий голос прозвучал за их спинами — это неслышно к ним присоединился Араван.

— Берегитесь. Мой камень превратился в лед. Думаю, здесь нас и поджидает опасность.

Араван взглянул на Эйлис и жестом указал на комнату, из которой продолжало исходить сияние.

— Patefac vitam patibilem?.. Осторожно, внутри разумная жизнь, — прошептала провидица спустя несколько мгновений.

— Понятно, — откликнулась Джиннарин, и клубок тени переместился ко входу.

С сильно бьющимся сердцем Джиннарин продвигалась вперед, когда же она достигла порога, у нее от удивления перехватило дыхание. Потолок и стены комнаты были выложены шестигранными кристаллами шириной около фута и примерно в ярд длиной. Пол также был прозрачным, и всю комнату наполняло синеватое призрачное сияние.

Рукс продвинулся немного вперед, и взгляду Джиннарин открылся рунический знак. Его очертания были врезаны в пол и производили ошеломляющее впечатление, как будто знак непристойно извивался, хотя он был и врезан в твердый кристалл.