— Но я постараюсь научиться.

— У меня хватит денег, чтобы купить тебе платья.

— Да, но это сейчас.

— Надеюсь, так будет всегда.

— Я тоже надеюсь, но… — Антония пожала плечами, — всегда полезно уметь что-то делать на случай, если не будет денег. Деньги — дело непостоянное. Но если они есть, многое можно сделать. Я слышала, тебе удалось откупиться и не пойти на войну.

— И тут появилась Мэрилин. Я понял, что ты хочешь сказать. — Ройал снова налил ей вина. — Уж не поэтому ли ты учишься готовить?

— Я умею готовить, но только не то, что вы едите. Вот поэтому и учусь.

— Ты становишься очень хозяйственной. — Ройал подвинулся поближе к Антонии.

Она затрепетала.

— Да нет же, просто всегда находится какое-то занятие. Приходится делать одно и то же, снова и снова, но так всегда бывает, да? Даже на ранчо.

— О да. Приходится растить скот, выкармливать его и продавать ежегодно, Антония. — Не в силах противиться страстному желанию, он поцеловал ее влажные от вина губы.

С тихим стоном Антония обняла мужа за шею и горячо ответила на его поцелуй. Она не сопротивлялась, когда он заставил ее лечь на спину. Но вдруг Ройал отпрянул. Антония в смущении посмотрела на него. Он лежал, опершись на локоть, и явно старался обрести контроль над собой. Но почему же он отстранился?

— Антония, сначала нам надо поговорить.

— О чем? Я совсем оправилась. Так сказал О'Нил. И чувствую себя хорошо. Почему ты не пришел ко мне прошлой ночью и что происходит сейчас?

— Я тоже не хочу ждать. Но ты сама должна сказать, когда мы сможем это делать.

— Думаю, что я могла бы.

— Конечно. Прошлой ночью я был в нерешительности, и это просто убивало меня. Мне так хотелось соединиться с тобой и чтобы это опять было чем-то особенным. Я и сейчас не решаюсь, потому что нам нужно поговорить о наших будущих детях, вернее, о том, как не иметь их.

— О! — вздохнула Антония, внезапно поняв, в чем дело.

— Я советовался с О'Нилом.

— И я тоже.

— Вот как?

— Он сам начал этот разговор. Сказал, что надо воспитать в католической вере хорошего мальчика и еще чтобы ты не был дураком и имел столько детей, сколько сможешь. Ему казалось, что его мать постоянно была беременна, а теперь и сестры тоже.

— Но вот именно этого я и не хочу для тебя.

— И О'Нил тоже. Он считает, что я сильная и могу иметь много детей. Но что такое — много? Пять или десять? Лиам сказал, что, когда начал изучать медицину, это изменило его взгляды. Он понял, что его мать могла бы не умереть в сорок лет и не рожать мертвых детей. Лиам рад, что ты понимаешь, что не годится женщине рожать каждую весну, как скотине на ферме.

— А он сказал тебе, что мы должны делать?

— Да. О'Нил сказал, что у меня еще много времени впереди, но мое тело должно отдыхать после родов, и это будет полезно как для меня, так и для ребенка. Тебе ничего не надо делать. Я сама обо всем позабочусь.

— Но я хочу разделить с тобой эту заботу. Почему ты одна должна думать об этом? Что-то должен сделать и я.

— Верно, но я не хочу, чтобы ты поспешно уходил от меня или что-то омрачало нашу радость, когда мы вместе. О'Нил сказал, что самое лучшее средство — это губка. Только надо быть немного… более аккуратными.

Чуть задрожав, когда Антония провела рукой по его голой груди, Ройал спросил:

— А не должна ли ты подготовиться сейчас?

— Я сделала все, чтобы ответить на зов природы. Он улыбнулся и расстегнул ее платье:

— Чтобы взять у нее все, что можешь?

Спуская рубашку с его широких плеч, Антония спросила:

— Разве взять хочу только я?

— Нет, — прошептал он, целуя ее. — Боже, как я тебя хочу!

У Антонии не осталось никаких сомнений в том, что Ройал желает ее. Она дала понять мужу, что разделяет его страсть. А потом, все еще лежа под ним, улыбнулась. Им нужно умерить свой пыл после столь долгого воздержания. Романтическая прелюдия закончилась неистовой страстью. Они даже не успели как следует раздеться.

— У нас вышло как-то слишком бурно для обычной семейной близости. — Ройал рассмеялся.

— Я тоже подумала об этом.

— Да-а, — протянул он, скатившись с нее и надев штаны. — У нас еще есть пара часов, — добавил Ройал, взглянув на часы.

Антония села, натянула панталоны и застегнула платье.

— Ну, ненасытный, мне надо слегка ополоснуться.

Покраснев, она пошла к пруду и выбрала самое уединенное место. Антония не раз видела вместе Камдена и Рама и поняла, что завести второго ребенка сразу же вслед за первым было бы вредно не только для здоровья, но и нарушило бы ее душевное равновесие.

Улыбнувшись при этой мысли, Антония направилась к Ройалу, но вдруг остановилась как громом пораженная. Перед Ройалом стояла грязная, оборванная Мэрилин, и револьвер в ее руке был направлен прямо в его сердце.

«Без паники, чика, — сказала себе Антония. — Важно выиграть время. Используй его верно. Думай, чика, думай. Соображай».

Взгляд Антонии упал на нож. Он все еще лежал там, куда его бросил Ройал, отвязав ножны от ее бедра. Если двигаться осторожно, она незаметно достанет его. Отступив в кусты, Антония нагнулась.

— Так ты женился на этой сучке?! — сказала Мэрилин.

Ройал с изумлением смотрел на женщину, которая должна была находиться за много миль отсюда и под надежной охраной. Она выглядела совсем не так, как прежде, в унылом тюремном платье. Грязные волосы Мэрилин были всклокочены. От ее страшного взгляда у него застыла кровь, но Ройал подавил страх и решил воздействовать на эту женщину убеждением. На совести Мэрилин была не одна смерть, и она намеревалась убить еще многих, но прежде нанимала для этого других людей. У Ройала оставалась надежда на то, что она сама не решится на такой шаг.

— Как ты оказалась на свободе? — спокойно спросил он, опасаясь, как бы Антония не наделала глупостей.

— Мой дорогой, глупый Ройал, я давно уже поняла, что для большинства мужчин главное то, что болтается у них между ногами. И научилась пользоваться этим. Вот так я и ушла из тюрьмы. Я была чистенькой, новой для них, и при этом из высшего общества, поэтому сильно отличалась от тех, с кем они путались. Сначала я притворялась скромницей, пока не догадалась, как выбраться из того свинарника. А после этого все получилось довольно легко.

Ройал напряженно размышлял о том, как ему выиграть время.

— Но наверное, тебе трудно было добраться так далеко?

— Вовсе нет. Мужчины считают себя такими сильными и решительными, но стоило мне показать им ноги и открыть рот, как они тут же становились моими. Вот этим-то я там и занималась. Охранники, бродяги, ковбои. У меня возникли трудности лишь в пятидесяти милях отсюда, поскольку я не хотела, чтобы меня увидели. Мне надо было добраться сюда и рассчитаться с тобой. Какая удача, что я завернула сюда за водой и застала тут тебя!