– Он поправился, – прошептал кто-то.

– Он… жив.

Я обернулась и увидела Элис Фаулер, разинувшую рот от изумления. Эймос взобрался на холм чуть ли не вприпрыжку, улыбаясь, здороваясь со всеми и двигаясь так, будто помолодел лет на двадцать. Он все еще опирался на трость, но свободной рукой помогал подняться Марте. Его кожа потеряла болезненную бледность и светилась здоровьем.

– Эймос, Марта, – поприветствовал их пастор Брайард, выходя навстречу. – Мы так рады, что вы смогли к нам присоединиться.

– Мы бы ни за что такое не пропустили, проповедник. – Голос Эймоса звучал сильно и чисто, от хрипотцы не осталось и следа. – Этот боров пахнет так, что его можно учуять на другом конце города!

– Выглядишь намного лучше, – осторожно заметил Брайард.

– Чувствую себя новым человеком! – сказал Эймос, весело похлопав пастора по спине, и глубоко вдохнул, будто желая показать, на что способен.

– Прекрасно, прекрасно.

– Марта принесла заварной крем, – продолжал Эймос. – Куда нам его поставить?

Пастор повел их к столам. Мы с интересом продолжали наблюдать за ними, пока тень не упала на наше одеяло.

– Эллери Даунинг. Какова наглость, глазам своим не верю!

Летиция Брайард остановилась у края одеяла, уперев руки в бока и грозно сверкая глазами.

– Я знала, что воровка рано или поздно себя выдаст, но мне бы и в голову не пришло, что это будешь ты!

– Воровка? – озадаченно повторила я. – О чем вы гово…

– Это мое платье! – рявкнула она. Ее ноздри гневно затрепетали, отчего тонкий нос как будто еще больше заострился.

– Неправда, – возразила я, хотя ее слова настолько сбили меня с толку, что пришлось бросить взгляд вниз, чтобы удостовериться в своей правоте. – Я сама его сшила. Зимой. Мои сестры видели, как я его придумала и выкроила.

– Из ткани, которую украла у меня!

Я помотала головой, остро ощущая, что ее нападки привлекают к нам все больше внимания. Пруденс Латетон и ее подруги завороженно уставились на нас.

– Вы ошибаетесь, миссис Брайард. Эту вуаль привезли из города.

– Так и есть! Ее привез весенний обоз Джеба Макклири. Я ее специально заказала. Собиралась сшить из нее занавески еще прошлым летом, но когда пошла снимать выстиранную ткань, она исчезла с веревки. – Ее голос надломился. – Клеменси сказал, что ее, наверное, унесло ветром. Но я знала, знала, что ее украли.

– Не знаю, что вам сказать. – Я беспомощно пожала плечами. – Мне ее подарили. Уитакер привез ее из города, после того как проводил туда маму и папу.

– Ложь!

– Уверен, всему этому есть разумное объяснение, – попытался успокоить ее Эфраим. – Эллери говорит, что это был подарок, и я в жизни не слышал, чтобы она лгала. Может, лучше будет спросить Уитакера, где он взял эту ткань?

– Как будто этот траппер скажет правду! – презрительно фыркнула жена пастора.

В ту же секунду пастор Брайард возник рядом и поймал жену за локоть.

– У вас тут все в порядке?

– Я нашла ее, Клеменси! – прошипела она, схватив меня за подол. – Нашла воровку!

– Ты точно можешь доказать, что это твоя ткань? – спросил пастор у жены, посмотрев на мое платье.

Та недовольно поджала губы:

– Ну нет, но…

– Тогда оставь ее в покое, Летиция. Потом разберемся.

– Но…

– Не сейчас, – прошипел он. – Ты не забыла, что у нас пикник?

Бросив на меня последний гневный взгляд, Летиция развернулась и прошла мимо мужа, направляясь к дому.

– Пожалуй, я проверю, все ли с ней в порядке, – вызвалась Пруденс и поспешила следом, поднимая юбками облако пыли.

– Примите мои глубочайшие извинения, – сказал пастор Брайард, поворачиваясь ко мне. – Летиция еще не оправилась после зимы. Уверен, она не хотела никого обидеть. Просто ошиблась. – Он кивнул, успокаивая скорее себя, чем меня. – Ее ткань была потемнее. Да, я в этом уверен.

– Ты как, в порядке? – спросил Эфраим, когда пастор покинул нас, чтобы приветствовать Маттиаса Додсона таким громким смехом, что в нем послышалась явная фальшь.

– Все хорошо. Я в порядке. – Несмотря на теплую погоду, я обхватила себя за плечи. После случившегося у меня по коже побежал мороз. Я не могла забыть презрительный взгляд Летиции, полный осуждения и ненависти. – Это… Все это было… как-то неправильно.

Эфраим покосился на сосны.

– Как думаете, они сейчас там? Наблюдают? – спросила я, проследив за его взглядом.

– Несомненно. Они где-то поблизости.

* * *

– Благослови вас Господь, жители Эмити-Фолз, – произнес пастор Брайард, взобравшись на импровизированную сцену.

Все притихли.

– Какой чудесный день, полный Господней благодати. – Он достал небольшую Библию и открыл на странице, заложенной ленточкой. – Я подумал, что нам не помешает немного послушать Писание, прежде чем начнется пир.

Ничего более не добавив, он принялся зачитывать отрывок из Евангелия от Матфея, держа Библию на весу и тыча пальцем в страницу, чтобы подчеркнуть каждый слог.

– «И Господь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». – Библия захлопнулась с громким стуком. Глаза пастора Брайарда заблестели, лицо выражало решимость. – Что скажете, жители Эмити-Фолз? Вы слышали зов своих собратьев? Видели голодных, усталых, больных? Я прожил в Эмити-Фолз всю свою взрослую жизнь, и добрых самаритян здесь всегда хватало. Основатели этого города настолько ценили взаимопомощь, что даже занесли ее в Правила.

Горожане закивали, а некоторые прямо-таки надулись от гордости.

– Для меня большая честь называть Эмити-Фолз своим домом. И все же… – Его глаза помрачнели, а тон проповеди резко изменился. – И все же мы не сумели стать добрыми пастухами, как завещал Господь, не сумели позаботиться о своем стаде, как заботится о нас Он. Мы впустили в свое сердце раздор и ненависть, позволили им направлять наши мысли и руки. Предубеждение пришло на место состраданию. Враждебность вытеснила великодушие.

День выдался теплый. Весна уже приближалась к опасной кромке летней жары. На лбу у пастора выступил пот. Тот промокнул его платком, вышитым вдовой Маллинз.

– Сегодня я пришел не слушать исповеди – пусть Господь судит тех, кто поступает мерзко и трусливо. Он все видит, за всеми следит. Я же могу лишь порицать подобные поступки. Эмити-Фолз не станет терпеть разлад. Нельзя позволить, чтобы в нашем обществе процветали вражда и раздор.

Он спрятал Библию в карман и хлопнул в ладоши, снова сменив тон:

– Не окажете мне услугу? Давайте все вместе встанем, прямо здесь и сейчас, протянем руку соседу и посмотрим ему в глаза. Ну же, давайте все возьмемся за руки.