взрывов в ушах, видела всех мертвых и умирающих. От одной мысли об этом ей захотелось блевать, кричать и плакать.

По правде говоря, она была рада уйти из армии. Она чувствовала себя такой беспомощной. Она ожидала смерти. Возможно, часть ее этого хотела. Это был способ уйти от войны. Возможность снова быть с Дреном.

Если бы существовала сраная загробная жизнь. Она хотела бы верить в царство Синь так, как верили ее родители. Было бы здорово снова увидеть их, Дрена и свою бабушку, сидящими вместе и устраивающими бесконечные пиры. Одно большое счастливое воссоединение.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, — и именно поэтому она не верила, что это существует.

Теперь трудно во что-то верить. Определенно, ни во что хорошее.

Даже Зорика и ее магические способности не впечатлили Эндж. Конечно, они ее пугали, но ее пугало и многое другое. Но сейчас, когда все их надежды возложены на плечи этой девушки? Джия в полной заднице.

Вот почему Эндж была более чем счастлива оставить их всех позади, когда Хасан попросил. На самом деле, у нее было искушение продолжить путь и забыть обо всех революциях и Ханране. Нужно только найти место, где она могла бы исчезнуть, и попытаться забыть обо всем этом.

Жаль, что Гаро был с ней. Она не могла дезертировать, пока он тащится за ней по пятам. Она не хотела, чтобы он бросал на нее неодобрительные взгляды или, что еще хуже, чтобы он жалел ее и думал, что она не справится. Конечно, всегда существовала вероятность, что он захочет сбежать с ней, и от этой мысли ей стало по-настоящему плохо. Невозможно представить, чтобы я заторчала где-то с этим чертовым Гаро.

— Должно быть, я кого-то сильно разозлила, — сказала Эндж вслух.

— Что ты сказала? — спросил Гаро у нее за спиной.

— Ничего.

— Как же мы будем набирать рекрутов? Просто придем в город и начинем приглашать людей к нам присоединиться?

— Да, и это сработает, — сказала Эндж. — Может быть, мы даже сможем сказать пару слов, прежде чем Черепа нас повесят... ну, если соберется приличная толпа, чтобы посмотреть, как мы будем качаться.

— Тогда в чем твоя великая идея?

Эндж повернулась и уставилась на Гаро:

— Я, черт тебя побери, не знаю. Я просто буду счастлива, если найду всех живыми, или ты забыл об Анджоне?

Гаро побледнел:

— Нет.

— Я так и думала. Так что нет, мы не собираемся просто так идти в город. Мы будем чертовски хитры, и если Черепа не посадили еще всех на кол, мы будем еще более хитры, когда расскажем об армии, потому что на этот раз нас не защитят никакие волшебные Богини. Есть только я и ты. Понятно?

— Ага. Понятно.

— А теперь, пожалуйста, не могла бы ты прекратить эту чертову болтовню? — Эндж указала на север. — Нам предстоит долгий путь, и мне до смерти надоел твой голос.

Гаро хотел что-то сказать в ответ, но остановился. Может быть, он все-таки не был таким уж тупым.

Они снова отправились в путь, по-прежнему держа курс на север, но теперь немного западнее. Эндж пожалела, что не знает, куда направляется, или, по крайней мере, у нее нет карты. Хасан сказал только одно: «Отправляйся вдоль побережья и посмотри, что найдешь». Очевидно, в этом направлении было множество рыбацких деревень и несколько портов.

Было тепло, но ничего такого, к чему бы она не привыкла. В конце концов, она провела всю свою жизнь в Киесуне. Должно было стать обжигающе жарко, чтобы ее замедлить. Тем не менее, открытые луга были достаточно пугающими, поскольку, насколько она не видела ничего, кроме травы. Нигде не было даже дерева. В некоторых районах Киесуна она могла дотронуться одной рукой до одной стороны улицы, а другой — до противоположной. Вот почему Дрену нравилось бегать по крышам. Он говорил, что чувствовал себя там свободным. Ничто его не сдерживало и не ограничивало. Волк на свободе.

Блядь. Почему она снова подумала о нем? Как ее мысли прыгнули из пустых полей к Дрену?

Во имя Богов, она скучала по нему. Иногда она могла прожить почти целый день, не думая о нем, а потом какая-нибудь глупость возвращала все к действительности. В другие дни он возникал в ее мыслях с самого начала. Появлялся в ее снах, задерживался до тех пор, пока ей не хотелось кричать. Иногда она даже слышала его голос или думала, что его видела. Глупо, правда, но что она могла поделать?

Эндж любила Дрена с тех пор, как себя помнила, еще в те времена, когда мир был нормальным. Конечно, он этого не знал. Был слишком занят, будучи волком. Пытался быть большим человеком. Ухаживал за девушками, которые даже не обращали на него внимания. Как та Саша, которая работала у старика Хэстера. Эта бы стала заигрывать с ведром воды, если бы на его дне лежала золотая монета. Обвела Дрена вокруг пальца, взмахнув ресницами и мельком показав ложбинку между грудей.

Он сошел с ума, когда Черепа заставили Сашу исчезнуть. Возможно, именно поэтому он в конце концов взорвал заведение старика Хэстера — не то, чтобы кто-нибудь рискнул ему об этом сказать. Дрену бы это очень не понравилось. Это вывело бы его из себя, а никто не хотел, чтобы Дрен на них злился.

И все же она любила его, несмотря на все его недостатки. Она знала, каким он был на самом деле, знала, какое у него большое сердце, как ему было больно от того, что сделали Черепа.

Может быть, именно поэтому ему потребовалось так много времени, чтобы увидеть ее, по-настоящему увидеть, чтобы они стали парой. Глупый идиот слишком долго с этим тянул. И слишком поздно понял. Должна была начаться война, прежде чем он ее поцеловал. Он, черт возьми, должен был понять, что умирает, прежде чем сделал первый шаг.

Столько времени потрачено впустую.

— Ты плачешь? — спросил Гаро.

— Что?

— Ты плачешь.

— Нет. — Но она плакала. Гребаный ад, как это случилось? Эндж моргнула и потерла нос тыльной стороной ладони. Плакать перед чертовым Гаро?

— Все в порядке, — сказал он. — Я понимаю.

— Ты что? — Последнее, в чем Эндж нуждалась, — чертово сочувствие Гаро.

— Я тоже плачу. Иногда. Когда меня никто не видит, — сказал он тихим голосом. Другим голосом. Без своего