— Договорились. Ты проверишь у реки, а я посмотрю, нет ли ее у станции метро. Что еще мы можем сделать?

— Я самый несчастный человек на земле! Как вообще я мог повысить голос на эту бедную одинокую женщину? О Виола! — Он схватил меня за руки. — Я отдал бы остаток жизни только за то, чтобы вернуть свои слова обратно.

— Здравствуй, Виола! Здравствуй, Дэниел! — На пороге стояла Вероника. Она перевела взгляд с наших лиц на сцепленные руки. — Какой прекрасный вечер, не правда ли? Я сегодня немного задержалась. Мне захотелось прогуляться вдоль реки, подышать свежим воздухом. Вечером, в темноте, при свете фонарей, город выглядит совсем по-иному.

— О Вероника! — воскликнула я, высвободившись из рук Дэниела. — Мы так волновались за тебя!

— Вам не стоило волноваться! — Вероника улыбнулась с видимым усилием. — У меня было собеседование. К сожалению, я не получила работу. Им нужен кто-то помоложе. Очень жаль, с работой они предлагали жилье. — Она взглянула на Дэниела. — Думаю, что, хотя мне и нравилось жить здесь, пришло время перемен. Я уверена, что ты согласен.

Дэниел посмотрел на нее и молча выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Вероника побледнела.

— Я всегда раздражаю его. У меня не получается сказать что-нибудь разумное!

— Неправда, причина в другом. — Я все еще держала в руке записку. — Дэниел решил, что ты собралась покончить с собой.

— Что? — Вероника взглянула на записку. — О Господи! Я не подумала, что тот, кто не слишком хорошо меня знает, может прийти к подобному выводу. Мне так жаль, что я оказалась причиной еще одной проблемы. Но Дэниелу следовало знать: церковь учит, что самоубийство — смертный грех. Я никогда бы не решилась на это. Ты ведь не подумала обо мне так, Виола? О, мне искренне жаль!

Я подумала, что не все люди на земле столь законопослушны, как Вероника. Могут случиться обстоятельства, при которых даже самые ревностные христиане способны порвать с догматами собственной веры.

— Я снова опростоволосилась. — Вероника бессильно уронила голову на грудь. — Каждый раз, открывая рот, я раздражаю его. Но я же не могу перестать быть самой собой!

— Слава Богу, что ты такая, какая есть. Я не хочу, чтобы ты изменилась.

Вероника грустно улыбнулась.

— Спасибо. Но я должна измениться или изменить свое окружение. Я становлюсь придирчивой и завистливой. Я хочу разорвать этот круг, хотя бы на время. Очевидно, мне придется согласиться на эту работу. Мне предложили место администратора в «Грейт Вестминстер отель».

— У меня есть идея получше, — сказала я. — Оставайся на месте! Мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Думаю, что смогу помочь тебе.

— О Виола! — Вероника сложила руки, словно в молитве. — Я в отчаянии, ты на самом деле считаешь…

— Это частный разговор или кто-нибудь еще может присоединиться? — На ступеньках стояла Тиффани. Ее лицо озарялось светом свечи, которую она держала в руках. — Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, но я чувствую себя довольно…

Она не договорила. Ее тело начало раскачиваться из стороны в сторону. Мы с Вероникой, как завороженные, следили за танцующим язычком огня.

— Извини, Вероника! Я чувствую себя паршиво… Так много крови. Думаю, что у меня…

Тиффани медленно осела на колени, ее голова откинулась назад. Свеча выпала из рук и покатилась по ступенькам.

Я изо всех сил рванулась к телефонной будке. По дороге я сбросила туфли на асфальт, чтобы не мешали бежать. Задыхаясь, я продиктовала адрес «скорой помощи» и побежала обратно в дом. Вероника стояла на коленях перед Тиффани и растирала ей руки. Тиффани только что пришла в себя.

— Не волнуйся, Тифф! — Я всхлипывала, частично из-за эмоций, частично из-за того, что не могла отдышаться. — «Скорая помощь» будет здесь с минуты на минуту.

Тиффани повела глазами.

— Какой беспорядок! Дэниел придет в ярость.

На бледно-розовом ковре в холле были видны темно-красные пятна крови. Я стала на колени и обняла Тиффани.

— Не волнуйся, я наведу здесь порядок!

В эту минуту зазвенел дверной звонок. Я поддерживала голову Тиффани, Вероника пошла открывать дверь.

— Здравствуйте! Здесь живет Виола Отуэй? — прозвучал знакомый голос.

— Лалла? — Я уставилась в темноту Света свечи было недостаточно, чтобы осветить затемненный холл и входную дверь.

— Я не хотела появляться у тебя подобным образом, но мне пришлось, у меня безвыходная ситуация. — Лалла посмотрела на меня, перевела взгляд на Веронику, а затем уставилась на лежащую на полу Тиффани. — По-видимому, вечеринка удалась.

Все замолчали. Вероника была слишком напугана и сконфужена, чтобы произнести что-нибудь внятное.

— Хорошо, — сказала Лалла и встряхнула головой. Чувствовалось, что она в замешательстве. — Не смотрите на меня так. Я по собственной глупости вляпалась в неприятную историю, и теперь мне надо выпутаться из нее как можно скорее. Забавно, не правда ли? Хотя вынуждена признать: мне сейчас не до смеха. Здесь что, произошло короткое замыкание?

— Ты уверена, что тебе следует сделать это? — спросила я у Лаллы.

Мы лежали бок о бок в моей кровати. Я только что задула свечу. Запах воска плыл по комнате. Было очень жарко, окна были распахнуты настежь. Постепенно наши глаза привыкли к полумраку комнаты, освещаемой только светом уличных фонарей.

Вероника вернулась из больницы более часа назад. Она сообщила, что с Тиффани все в порядке, она в безопасности. Врачи разрешили Веронике проводить носилки с Тиффани до стеклянных дверей отделения реанимации, а затем попросили вернуться домой. Только одной из нас позволено было сопровождать Тиффани в машине «скорой помощи». Вероника поехала в больницу, а я осталась присматривать за Лаллой.

— Сестра в отделении очень грубо разговаривала со мной. — После возвращения Вероника выглядела обессиленной. — Она сказала, что Тиффани находится в надежных руках. Я оглянулась вокруг и увидела, что в коридоре очень грязно. Рядом не было ни туалета, ни умывальника — негде было даже помыть руки. Мне кажется, что в больнице не хватает персонала. Возможно, мне стоило бы выучиться на медицинскую сестру. Правда, у меня голова идет кругом, когда я вижу столько крови и страданий. Сестра довольно строго отнеслась к Тиффани, перед тем как разрешить бедняжке лечь в кровать. Не волнуйся, Виола! Когда я уходила, Тиффани выглядела гораздо лучше.

Конечно, меня волновало состояние Тиффани, но присутствие Лаллы наполняло меня волнением другого рода.

— Ты уверена, что в этих обстоятельствах стоит делать аборт? — повторила я вопрос. В первый раз Лалла, казалось, не расслышала меня.

— Я попросила бы тебя воздержаться от подобных вопросов! — ответила Лалла холодно. Она лежала, сурово застыв, на своей половине кровати. Очарование Толгейт-сквер не коснулось ее. «Не ожидала, что ты живешь в современном Лондоне, словно во времена Диккенса! — выдавила она, когда я показала ей ванную комнату в подвале. — Я полагала, что смысл жизни в большом городе — это избежать жуткого дискомфорта, который окружает тебя в деревне».