– Хорошо! Деяния, глава десятая. «В Кесарии был некоторый муж именем Корнилий, сотник из полка, называемого Италийским, благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу», – читает вслух Теофраст. – Удивительно! Тут кое-что похоже на тебя, Михль! Ты тоже военачальник, живущий не у себя на родине, а в Италии. Это, должно быть, трудно?

– Да, Тео, он был в этой стране чужим. Но все равно совершал много добра и боялся Бога со всем домом своим. Это означает, что его вера была не только в душе, но и распространялась вокруг.

– А ты, Михль, поступаешь так же?

– Я стараюсь. Милостыню подаю, хотя, может статься, не так часто, как следовало бы. Но я помогаю многим. Мы с Магдаленой приняли в дом бездомного и одинокого художника. Он стал нашим другом, членом нашей семьи.

– Ты теперь землевладелец! Ходит молва, что ты стал сказочно богат! А раньше ты вроде не любил богачей!

– Рассказы о моем огромном богатстве – басни, Тео! Мне приходится много тратить. Впрочем, все люди должны быть богатыми – в этом нет ничего плохого. Я не против богатых, если они не угнетают бедных. Я против знати и сословных привилегий. Знатное происхождение обычно отвращает людей от труда. Впрочем, Тео, что толковать обо мне? Лучше расскажи-ка мне о твоих делах подробнее.

И Теофраст рассказывает Михаэлю о недавних событиях в Нюрнберге и Санкт-Галлене. Он дотошно расспрашивает приятеля о здоровье его и Магдалены. Оказывается, что Гайсмайера до сих пор иногда мучают приступы болезни. Теофраст дает ему советы, снабжает приятеля своими лекарствами, и они расстаются, чувствуя себя сильнее, чем прежде. «Правильно говорят, что дружба удваивает радость, а горе делит пополам, – думает Теофраст. – Мы радуемся успехам друг друга, а поделившись своими бедами, меньше печалимся».

* * *

В августе 1531 года в небе над Санкт-Галленом появилась комета, напугавшая многих. Она возникала лишь раз в 75–76 лет, но об этом все узнают намного позднее и назовут ее кометой Галлея. Ночью в тишине Теофраст разглядывал эту яркую хвостатую звезду. Он был знатоком метеорологии, составлял астрологические прогнозы и предсказывал будущее. Опубликовать их было проще, чем труды по медицине. Не случайно имя «Парацельс» впервые появилось на обложке составленного Теофрастом календаря «Практика о грядущих событиях в Европе», который был издан в Нюрнберге за два года до этого. Вскоре после кометы произошло землетрясение, а потом в небе над Боденским озером появилась необычная радуга.

Всем этим событиям Теофраст дал свое толкование и сопроводил его пророчествами. В сочинении о комете он написал, что в грядущей войне Бог поддержит не ту партию, которая находится на стороне истины. «Троны поколеблются, и один предводитель умрет за свою страну… Это обернется тяжелыми последствиями для всех его сторонников», – предсказывал Парацельс. В 1531 году он послал свои предсказания Лео Юду. Посвятив их ему и «нашему многоопытному магистру Ульриху Цвингли», он просил их прочитать и опубликовать в Цюрихе. Юду были близки крамольные философские взгляды доктора, и прогнозы Теофраста были сразу же напечатаны – это был смелый поступок. Сочинение о комете сразу же появилось в книжных лавках, но Цвингли, безмерно занятый, не придал сочинению Теофраста особого значения. В ученом мире к словам швейцарского пророка тоже не проявили особого интереса.

Например, скептически отнесся к ним городской врач Санкт-Галлена Иоахим фон Ватт по прозвищу Вадиан, известный ученый, поэт, политик и главный реформат, который пользовался в городе непререкаемым авторитетом. Он не стал читать «книжечку врача Теофраста», а написал письмо своему другу Клаузеру в Цюрих с просьбой дать ей «трезвую оценку» и «рассудить, по праву ли эта книга издана».

Многие города Швейцарии оказались на стороне протестантов, но пять горных («лесных») кантонов остались в католической вере и заключили союз с Габсбургами. На их территории протестантов жестоко преследовали и проповедника из Цюриха сожгли на костре. Дело дошло до войны. Армия католиков двинулась на Цюрих, и другие протестантские города не пришли ему на помощь. 11 октября 1531 года в битве под Каппелем 7–8 тысяч католиков сражались против двухтысячного цюрихского войска.

Лео Юд был слабого здоровья и не мог воевать. Он безуспешно пытался отговорить своего друга Ульриха от участия в битве. Цвингли вышел на поле боя лишь как священник, чтобы вдохновить воинов и разделить судьбу своих сограждан. Войско протестантов было разбито, погибли 500 человек, и в том числе Цвингли. Его труп католики четвертовали, сожгли и надругались над его прахом. Через две недели другие протестантские города в битве при Губеле потерпели поражение и потеряли 800 человек убитыми. Печальное предсказание Парацельса в его сочинении о комете сбылось.

Цвингли мертв! Эту весть многие воспринимали, как конец света. «Последнего друга и лучшего союзника у меня больше нет! – сокрушался Михаэль Гайсмайер в Падуе. – Без него мой план в Тироле неосуществим. А сколько сил и труда было затрачено!»

Но Михаэль не отказался от участия в политике. Он подружился в Падуе с сыновьями Филиппо Строцци, банкира и аристократа из Флоренции. Семья Строцци была вынуждена бежать из Флоренции, где к власти при помощи Габсбургов пришла династия Медичи. Строцци были сторонниками свободы и республики и продолжали борьбу, а Гайсмайер помогал им. Они предложили ему поселиться в их дворце на окраине Падуи. Дом Михаэля стал местом, где встречались противники Габсбургов. Тем временем влияние его врагов в сенате Венеции усиливалось, и он не мог чувствовать себя в безопасности.

* * *

Михаэль был счастлив в семейной жизни. Он жил в Падуе со своей женой и четырьмя детьми – у него были сын и три дочери. С ними жили и два племянника – Михаэль взял к себе детей казненного брата Ганса. Вместе с ними в доме проживали еще одинокий художник, которого хозяева приютили, и пара слуг, которые одновременно являлись охранниками.

Ранним утром 15 апреля 1532 года вся семья Михаэля еще спала, а он уже поднялся. В ворота неожиданно постучали.

– Кто там?

– Это я, синьор Гайсмайер, Джакометто Кавалькаторе.

– А что случилось? Почему так рано?

– Я привез вам прекрасные уздечки для ваших коней. Как раз такие, как вы просили. Но мне надо уезжать по делам. Я тороплюсь.

– Заходи, Джакометто! – Михаэль открывает дверь. Вместе с Кавалькаторе входят двое незнакомых мужчин.

– О Джакометто, так ты не один! Кто это с тобой?

– Знакомьтесь, синьор Гайсмайер! Это мой зять Федерико Граджини и его друг Луиджи Тровато. У меня с ними общее дело – мы едем