– Не знаю... я не уверена.

– Он никогда ничего не говорил?

– Он не стал бы. Раньше не стал бы. Он сказал, что не допустит, чтобы я пострадала. – Она пожала плечами. – Он сказал, что я ему небезразлична, что он уважает меня, но сейчас...

Эйлин встала, подошла к дочери и обняла ее. Дейв ей всегда нравился, но теперь она испытала даже большее восхищение по отношению к нему. Он обращался с Молли как настоящий джентльмен, поэтому она так высоко его и оценила. Эйлин лишь надеялась, что сейчас, когда он свободен, эта привязанность превратится в нечто более глубокое. Она надеялась, что Дейв увидит, что за сокровище на самом деле ее дочь.

– Иногда, дорогая, просто приходится ждать, чтобы увидеть результат. Если Дейв сказал, что придет, он так и сделает. Когда он вернется, ты в первый раз встретишься с ним как со свободным человеком. Может, ситуация изменится, но вдруг это и к лучшему?

– Надеюсь, что так, – ответила дочь. – А теперь давайте ужинать, пока еда не остыла.

– У тебя есть планы на будущее? – поинтересовался Маколи у Дейва, когда они проходили через город.

Дейв устало рассмеялся:

– Если бы вы задали мне этот вопрос час назад, я сказал бы, что нет. Я не рассчитывал, что у меня есть большое будущее, думал, мне осталось совсем недолго. Но сейчас... – Он замолчал, позволяя себе представить мечту, которую он так стремился и надеялся разделить с Молли. – Сейчас я знаю, чем хочу заняться в жизни.

Он произнес это с такой страстью, что шериф взглянул на него с любопытством.

– Да? И чем?

– Я собираюсь сделать Молли предложение. Если она согласится, я женюсь на ней завтра! Черт, если она согласится, я женюсь на ней сегодня вечером!

Шериф понимающе улыбнулся:

– Я надеялся, что ты это скажешь. Она прекрасная молодая женщина. Вам будет хорошо вместе.

– Надеюсь.

– Чем ты собираешься зарабатывать на жизнь? Будешь продолжать работать с Корделлом?

– Я об этом не задумывался. А почему вы спрашиваете?

– Ну, я хотел бы предложить тебе кое-что.

– Что именно?

– Работу. Мне пригодился бы еще один хороший помощник. Думаю, ты прекрасно справился бы. У тебя хороший опыт. Ты умеешь обращаться с оружием, ты честен и открыт.

Дейв был польщен такой оценкой.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, я всего лишь говорю правду. Ты мне нравишься, О'Киф. Думаю, мы смогли бы работать вместе. – Маколи остановился. Они находились уже перед конторой. – Что скажешь?

Дейв не мог поверить – все произошло так быстро! То он арестант, практически с веревкой на шее, а минуту спустя ему уже предлагают должность помощника шерифа в том самом городе, в котором его держали в тюрьме.

Раздумывая над этим, он яростно потряс головой:

– Сколько у меня есть времени на раздумье?

Дейв знал, что работа даст ему уверенность, которая понадобится, если Молли примет предложение. Он не сможет разъезжать с Клэем по стране, если они с Молли поженятся. У него будут дом и семья, о которых нужно заботиться.

– Сколько пожелаешь. Должность твоя, если пожелаешь и когда пожелаешь, – пообещал шериф, когда они вошли в здание.

Дейв знал, что сначала нужно поговорить с Молли, а потом решать. Но ведь необходимо принять в расчет и Клэя. Вдруг он задумался, где же находится друг и когда вернется. Как было бы хорошо, если бы он был здесь. Можно было бы отпраздновать освобождение.

Когда они вошли, помощник шерифа Картер сидел за письменным столом. Увидев Дейва, он встал и протянул руку:

– Простите за беспокойство, О'Киф.

– И вы меня. Я рад, что все выяснилось, – ответил Дейв, пожимая руку в знак дружбы.

Шериф вручил Дейву пояс с оружием, седельные сумки и остальные вещи.

– Спасибо.

Дейв быстро надел пояс и с удовольствием ощутил тяжесть на бедре.

– А вот деньги.

Маколи достал деньги, о которых было известно, что они принадлежат Дейву, и еще наличные, которые ему не принадлежали.

– Это не мое, шериф, – сказал тот, протягивая купюры обратно. – Не знаю, как они попали в мои вещи, но эти деньги не мои.

– Они не принадлежали и Сантане. О его деньгах уже составлен отчет.

– У него осталась вдова? Вы могли бы отдать их ей.

– Нет. Он жил один, мы не знаем никого из его здравствующих родственников. Оставь их себе, О'Киф. После стольких испытаний ты их заслужил.

Дейв не хотел брать чужие деньги, но раз никто не предъявлял на них свои права, ему не оставалось ничего другого.

– Если вы уверены...

– Я уверен, – настаивал Маколи. – Это будет вам с Молли на черный день.

Дейв взглянул на шерифа и улыбнулся:

– Спасибо.

– Твоя лошадь находится в конюшне, вниз по улице. Можешь забрать ее, когда пожелаешь.

– Хорошо.

– Подумай над моим предложением, ладно? – напомнил служитель закона.

– Подумаю, – пообещал Дейв.

– Буду ждать от тебя вестей, – проговорил шериф, провожая Дейва до двери и держа руку у него на плече.

– Я дам вам знать, как только получу у Молли ответ. Дейв устремился на улицу свободным человеком. Он остановился и глубоко вдохнул, а потом пошел к конюшне за лошадью. Теперь нужно как можно скорее повидаться с Молли.

Направляясь на лошади к Молли, Дейв чувствовал себя зеленым юнцом, руки слабо держали поводья и тряслись. Странно! Он мог выслеживать преступников и, не дрогнув, вступать с ними в перестрелку, мог все эти недели дожидаться собственного повешения, без всякого ужаса ждать встречи со смертью, но одна лишь мысль о том, что надо будет признаться Молли в любви, делала его безвольным.

Он был счастлив. В этом не было никакого сомнения. Сейчас его жизнь идеальна... или по крайней мере скоро такой будет, как только Молли ответит «да» на его предложение. Но Дейв боялся ее отказа.

Увидев дом Маги, Дейв уже почти развернул лошадь, чтобы уехать. Лишь саркастический внутренний голос, язвительно назвавший его трусом, заставил его двигаться вперед. Дейв признавал, что он не то чтобы совсем трус, но чувствовал в себе смесь восторженного ожидания с чем-то, что он отказывался назвать страхом.

Просто он никогда раньше не просил руки и не знал точно, как это делается. Если он сделает что-то не так, вдруг она скажет «нет»? Сейчас он даже думать об этом спокойно не мог. Чтобы успокоить нервы, он вспомнил, как Молли объявила о своей любви к нему. Натягивая поводья перед домом, он зацепился за эту бодрящую мысль.