Она кинулась к окну и увидела черно-золотую карету Хардингов; рядом стояли Дом и Блейк. Что-то сказав друг другу на прощание, они обменялись рукопожатием и разошлись.

Анна повернулась и, подхватив юбки, выбежала в коридор, а затем ринулась вниз по лестнице. Она влетела в холл как раз в тот момент, когда туда вошел Дом. Калдвел, чьи глаза были полны слез, не переставая твердил: «Милорд, милорд! Слава Богу, вы вернулись домой». На мгновение Анне показалось, что старый слуга бросится обнимать Доминика.

— Спасибо, Калдвел.

Анна вцепилась в перила лестницы.

— Милорд! — вскричал Вериг, вбегая в холл. — Позвольте мне! — И слуга быстро помог Дому снять сюртук. — А где ваши шляпа и перчатки?

— Я потерял их, — бесцветным голосом ответил Дом. Вериг энергично закивал головой.

— Вы не против, если я приготовлю вам ванну и принесу завтрак в спальню?

Дом кивнул.

Только сейчас Анна заметила, что Доминик без галстука, в расстегнутой рубашке, вся одежда сильно измята. Его изможденное лицо было бледным, а слева на подбородке красовался огромный синяк.

Как он ужасно выглядит!

— Дом, — хрипло проговорила она.

— Здравствуй, Анна. — Доминик даже не сделал попытки приблизиться к ней.

— Что случилось? Каким образом тебя отпустили?

— Блейк заявил, что мы провели весь день вместе. В борделе.

Анна побледнела. Она взглянула ему в лицо. В глазах Дома не было ничего, кроме неимоверной усталости.

— Спасибо Блейку.

— Да, он чертовски ловкий врунишка.

Анна почувствовала облегчение.

— Они сняли с тебя обвинение?

— Пока да, но мне не разрешено покидать Лондон до конца расследования. Я устал, Анна. — Дом вздохнул. — И отправляюсь наверх, чтобы помыться и лечь спать.

Анна не сдвинулась с места, преграждая ему дорогу.

— Дом, что случилось с твоим подбородком?

— Я упал.

— Тебе нужен врач!

— Возможно. — Доминик двинулся вперед, и Анна заметила, что он сильно хромает.

— Дом, с тобой произошел несчастный случай? — вскрикнула она.

Улыбка Доминика была полна иронии.

— Да, инспектора и двух его констеблей можно назвать несчастным случаем.

— Что они с тобой сделали? — Анна была вне себя от ярости.

— Ничего, как-нибудь выживу. А теперь, если ты не против, я поднимусь к себе наверх.

Только сейчас Анна заметила, что его правая рука безжизненно свисает.

— Пригласи доктора Фандериджа, — приказала она Калдвелу, затем повернулась к мужу: — Что я могу сделать для тебя?

— Вызови Кэнфилда и Нирши Ньюмана, еще одного известного адвоката. Передай, что я хочу повидаться с ними сегодня, в три часа дня.

— Все еще не закончено? — со страхом спросила Анна.

— Нет и не будет закончено, пока не найдут настоящего убийцу Файрхавена.

Анна нервно теребила платье. Дом не мог убить Мэтью Файрхавена, в этом она была уверена. Но тогда кто убийца? И почему кто-то заявил, что видел, как Дом ссорился с Файрхавеном? Что если Доминик и вправду был в Ковент-гарден?

— В чем дело, Анна? — Глаза Дома потемнели. — Ты случайно не передумала? Ты все еще считаешь меня способным на убийство?

— Нет… я… нет. — Анна сглотнула и осторожно подняла глаза. — Должно быть, убийство Файрхавена просто ужасное совпадение…

Выражение лица Дома было сердитым. Он резко отвернулся от нее и, неуклюже дергаясь, начал подниматься по ступеням.

— Дом, у меня есть для тебя хорошие новости, — проговорила Анна ему в спину.

Доминик остановился и равнодушно взглянул на нее.

— Рутерфорд пришел в себя сегодня утром. Хотя он не может говорить и двигаться, нам удалось понять друг друга с помощью знаков. Заходил доктор Фандеридж и сказал, что это значительное улучшение, однако предупредил, чтобы мы не ожидали сразу многого. — Анна заставила себя улыбнуться. — И все же это улучшение!

Глаза Доминика посветлели, и он слегка улыбнулся.

— Это самая хорошая новость за последние дни. Я сейчас же пройду к деду.

— Он спит, — предупредила Анна, — боюсь, я слишком утомила его. Но это еще не все. Мы обнаружили несколько документов. Филип не только усыновил тебя, но и сделал своим наследником.

Если Доминика и обрадовали слова Анны, то это никак не отразилось на его лице.

— Дом? Разве ты не понимаешь? В глазах закона ты — сын Филипа, ты — Сент-Джордж. Я, конечно, не юрист, но уверена, что ты унаследуешь титул герцога.

— Если меня не повесят за убийство, — насмешливо продолжил Дом.

— Значит, есть еще что-то? — прошептала Анна. Дом молчал, глядя в сторону. Сначала Анне показалось, что он просто смотрит в пространство, но, повернувшись, она поняла, что глаза Дома прикованы к огромному портрету человека, которого он всегда считал своим пра-пра-пра-прапрадедушкой, — четвертого герцога Рутерфорда.

— Остался еще один вопрос, — сказал Дом. — Если я не Доминик Сент-Джордж, тогда, черт возьми, кто я такой?

Он так устал! Рутерфорд лежал с закрытыми глазами и думал о том, что скоро умрет. Но он не боялся смерти, зная, что это не конец, что там его встретит она. А он ведь ждал этого момента большую часть своей жизни. Но сейчас он не имеет права умирать! Она наклонилась над ним. Он так отчетливо видел ее, и ее присутствие успокаивало, согревало и будоражило его. Гладкая кожа цвета слоновой кости, удивительные голубые глаза и копна иссиня-черных волос. А ее теплая искренняя улыбка! Да, она ждала его сейчас, когда он умирал, хотя не стала ждать, когда он жил. Как он любил ее! Как скучал!

Но она всегда была терпеливой. Прождав так много лет, она может потерпеть еще немного.

Герцог вздохнул; мысленно он просил ее не отвлекать его, так как ему необходимо еще кое-что доделать. Дом попал в беду, и герцог не собирался умирать, пока имя Доминика не очистится от подозрений в убийстве Файрхавена и пока его будущее, как девятого герцога Рутерфорда, не убудет определено.

Боже, как же возникла эта невыносимая ситуация? Герцог решил, что это его вина. Много лет назад ему следовало поговорить с Домом, но Филип, усыновляя мальчика, ясно дал понять, что правда должна быть скрыта, иначе он отречется от Доминика. Рутерфорд тогда согласился с Филипом, но какой ценой?

Нашла ли Анна бумаги? Герцог почувствовал раздражение. Мозг приказывал ему встать, пройти до двери, спуститься вниз и несколькими резкими словами навести порядок. Но тело не повиновалось.

«Вставай!»

Герцог беспомощно смотрел на дверь, собираясь подняться — никогда еще он не хотел ничего большего, но был не в состоянии двинуть ни единым мускулом. Проклятие!