…Николай Петрович Кошкин, много лет проработавший в Японии и поднаторевший в вербовке местных жителей, предостерег Карпова от упрощенного подхода, доказал на примерах, что «вести» японца гораздо труднее, чем завербовать. Хотя и последнее — задача не из легких. И не только в Японии. Ее граждане и за пределами своей страны с большим трудом идут на контакты с чужеземными спецслужбами. Причина, по которой японец согласится добывать информацию в пользу иностранной державы, должна быть исключительно веской. Вместе с тем они охотно и без всяких предварительных условий поставляют сведения своей тайной полиции. Более того, считают это своим гражданским долгом.

Рассуждая о японском шпионаже вообще и о возможности привлечения конкретного японца к секретному сотрудничеству, Кошкин согласился с неким трактатом, разработанным еще ближайшим сподвижником Гитлера — Рудольфом Гессом, который в начале тридцатых годов стоял у истоков создания новых спецслужб рейха и считается отцом концепции «тотального шпионажа» в Германии.

Дело в том, пояснил Кошкин, что Гесс позаимствовал ее у японцев, которые на протяжении долгого времени создавали и оттачивали принципы «тотального шпионажа». В Японии накануне и Первой, и Второй мировых войн этим принципам были подчинены все сферы жизни. Гесс взял их у японцев и с успехом перенес на немецкую почву.

В своем трактате Гесс делал вывод, что шпионаж является второй натурой японцев.

На протяжении многих столетий в Японии складывалась внутренняя система массового шпионажа, когда сосед шпионил за соседом, а оба они в свою очередь находились под присмотром третьего соседа.

Это было возможно потому, что японские властители всегда обращались со своим народом, как с детьми. Со времен сёгуната в феодальной Японии широко использовались сыщики, добровольные осведомители и секретные агенты.

Гесс считал, что это обстоятельство развило в японской нации склонность к шпионажу, которая настолько укоренилась, что японцы занимаются им всюду, где представляется удобный случай, особенно в заграничных поездках. По возвращении на родину они передают информацию правительственным чиновникам или полиции.

Донесения как профессиональных агентов, так и стукачей-любителей передаются в Центральный разведывательный орган (ЦРО) в Токио одним из следующих способов. Первый: через консульства за границей, которые переправляют развединформацию в посольства с курьерами, посольства, в свою очередь, посылают ее в Японию чаще всего дипломатической почтой. Второй: через специальных агентов-курьеров, передвигающихся под видом должностных лиц, якобы совершающих инспекционные поездки. Наконец, сведения, в которых заинтересован ЦРО, могут быть переданы через капитанов японских торговых и пассажирских судов, которым донесения вручаются, как правило, в последнюю минуту перед отплытием в Японию.

Со слов Кошкина, проблема «тотального шпионажа» уходит корнями в историю нации.

Японцы — очень сплоченная нация. Но в отличие, скажем, от немцев, не менее сплоченного народа, жители Страны восходящего солнца еще в недалеком прошлом находились в полной изоляции, постоянно готовые к отражению агрессии со стороны более сильных соседей.

Япония — мононациональное государство с единым языком и одной культурой. Там нет нацменьшинств, очень мало эмигрантов. До сих пор японцы стремятся оградить свой внутренний мир от внешнего вторжения в него, всеми силами противостоят проникновению чуждой им по духу европейской, не говоря уже об американской, культуре.

У японцев очень развито чувство сопереживания, у них не принято завидовать успехам, злорадствовать по поводу неудач. А коллективизм и взаимовыручка, не говоря уже о терпении и трудолюбии, это у них вообще едва ли не главенствующая черта национального характера!..

Далее Кошкин прочел генералу целую лекцию о развитии японского шпионажа, возведенного в ранг государственной политики, внутренней и международной.

Шпионаж, вошедший в плоть и кровь, наконец, в гены японцев.

Большую роль в деятельности японской разведки и контрразведки играли так называемые патриотические общества. Через них-то и происходило распространение «тотального шпионажа» в Японии.

Созданные в конце девятнадцатого века патриотические общества поначалу вели разведывательную и подрывную работу против главных на тот момент противников Японии — Китая и России — с целью выявления их слабых мест и воздействия на них.

Общества вербовали своих членов из различных слоев. Они требовали от них прежде всего беззаветной преданности идеям и идеалам общества. Если такой преданности не было, то, независимо от наличия у кандидатов качеств и положительных сторон, их отвергали.

Именно исключительная преданность членов обществу привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала значительной и опасной.

Члены обществ, отобранные для наиболее важной работы, обучались языкам и подрывным методам.

Агенты, которые предназначались для сбора информации, набирались из лавочников, туристов, продавцов литературы, торговали порнографическими открытками, медикаментами, из инструкторов по спорту, рыбаков, бизнесменов, студентов, изучающих ислам и английский язык, ученых, священников, археологов.

Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на них. Материалы патриотических обществ пестрят биографиями «маленьких людей». Все, что эти люди узнавали и докладывали своим руководителям, передавалось правительству, военным властям или другим заинтересованным инстанциям.

В такой стране, как Япония, сохранившей старинные военные традиции, вплоть до капитуляции во Второй мировой войне, невозможно было провести ясную черту между военными и гражданскими лицами. Точно так же не всегда можно разграничить действия и функции патриотических обществ от действий и функций военной разведки.

На протяжении всего военного и предшествующего ему периодов отмечалось тесное сотрудничество обществ и официальной разведки, их действия часто дополняли друг друга. Многие бывшие военнослужащие состояли в патриотических обществах, а те в свою очередь отдали военной разведке своих лучших агентов.

В этом плане показателен пример с военным атташе Японии в ряде западноевропейских стран и в России Мотодзиро Акаси и обществом, которое он представлял, — «Кокурюкай», или «Черный дракон», которое было самым значительным из всех японских патриотических обществ, основанное еще в 1901 году Рехэй Утида.

«Черный дракон» — это китайское название реки Амур, разделявшей Манчжурию и Россию. В названии общества содержался намек на его главную цель — оттеснить русских из Манчжурии за Амур, из Кореи и любого другого места на Тихом океане, то есть деятельность «Кокурюкай» была нацелена на войну с Россией.

«Кокурюкай», как и другие патриотические общества, имело свои учреждения. В Токио ему принадлежали две школы, где проводилось обучение во всем видам шпионажа. Они прикрывались безобидно звучавшими названиями: «Академия подготовки националистов» и «Школа иностранных языков».