в бледные зерцала огромной лягушки и пытаясь разглядеть в них хоть что-нибудь. -Мы – друзья!

Недавний пленник осторожно развёл в стороны руки, словно не веря, что их действительно освободили, переступил с ноги на ногу и с Костиной интонацией подтвердил «мы друзья». Чуть подумал и добавил «динамит тебе в задницу!».

Мысленно Костя пробормотал: гениальный полиглот или тупой попугай, вот в чём вопрос?

Вслух он попросил: -Дайте мне рыбу.

-Какую?

-Любую! Нет! Дайте ту, на которую этого чудика ловили. Да, вот ту самую.

Приняв просимое от бойца, держа рыбину на вытянутых руках, Костя протянул её опешившему лягуху.

Тот не спешил брать. Впрочем, и убегать или, допустим выхватывать свои костяные ножи и нападать на людей вокруг, он тоже не торопился. Крупная серебристая, с едва заметным зелёным отливом, чешуя блестела на солнце.

-Бери, падла, держать тяжело, -шёпотом попросил Костя.

Наконец лягух догадался взять рыбину.

-Обмен, -провозгласил Костя. -Мы – вам, а вы – нам.

Он протянул пустую руку ладонью вверх. Лягух и вся собравшаяся толпа синхронно посмотрели на пустую руку.

-Что тут происходит? -громко поинтересовался подошедший офицер и только тут заметил лягуха: -Ох ё-моё!

-Тише, -шикнул на офицера какой-то солдат: -Тут этот, который с гоблином, налаживает контакт с артуком. Понимать надо!

Тем временем лягух видимо что-то решил для себя, потому что его лапа медленно потянулась к поясу, достала один из костяных ножей. Амфибия помедлила, но положила нож в протянутую руку Кости.

-Друзья, -повторил Костя.

-Обмен, -потребовала гигантская лягушка.

-Ладно, чтобы тебе дать такого…

-Вот, -подошедший дядя Ваня всунул в руки Кости армейский нож. -Скажи ему что с этим его больше ни в какие сети никто не поймает. А если поймает, то он легко разрежет любые пути.

Костя не стал ничего говорит, просто протянул лягуху клинок. Тот с готовностью взял, даже рыбину с блестящей чешуёй положил на землю. Видимо, что такое нож он прекрасно знал и то, что тот стальной, а не костяной, его нисколько не смущало.

Пока лягушка занималась новой игрушкой, прибежавшая из госпиталя Аня пробилась через толпу ближе к Косте и торопливо зашептала: -Что ты тут такое устроил, Травма? Это вообще кто? Зачем ты дал ему нож?

Неизвестно сколько ещё Аня возмущалась, как лягушка провозгласила: -Дверью прищеми!

Пока Крапивина приходила в себя, лягух, вместе с ножом и рыбой, в два прыжка, плюхнулся в воду подняв кучу пузырей.

-За нож не отдарился, -растерянно заметил Костя.

Как выяснилось, огорчался он напрасно. Несколько минут спустя, никто ещё толком не успел разойтись, как лягух вылез из воды, показал блеснувший на солнце камень, оставил тот на берегу и снова исчез в воде раньше, чем кто-либо успел что-нибудь сделать.

Удивительно тщательно огранённый камень сиял и переливался.

-Драгоценный, -подумал Костя. Потом он подумал, что таких больших драгоценных камней, наверное, не бывает. А потом подумал, что если бывают амфибии-матерщиники, то и драгоценные камни размером чуть меньше кулака, тоже имеют право на существование.

-Неплохо я расторговался, -провозгласил довольный дядя Ваня, разглядывая камень.

Его правда упросили отдать на исследование позже всех прибывшие к месту событий учёные, но клятвенно обещали вернуть, как только закончат обследование.

И только гоблин расстроенно заявил: -Хвостов так и не взяли. Надо было сразу брать. Теперь не дадут или плохих подсунут.

Между тем контакт состоялся и уже через несколько дней люди нашли на том же месте на берегу несколько крупных, выпотрошенных рыбин. В ответ оставили пару таких же армейских ножей. Получили за них ещё один драгоценный камень и десяток костяных ножей, украшенных затейливым узором. Впоследствии товарообмен стремительно возрастал и вскоре полностью попал под контроль Сергея Андреевича.

Учёные злились на то, что «тот чвк-ашник» снова их обскакал, как и в случае с гоблином, забыв, что гоблина они, практически, сами ему и вручили.

Рыбакам пришлось искать новое место так как старое превратилось в обменный пункт с подводным народом.

Костя рассчитывал если не на медаль, то хотя бы на премию, но не дождался ни того, ни другого. Мудрые товарищи советовали радоваться, что не наложили взыскания. А вот гоблин Хват получил свои рыбьи хвосты. Рыбаки, под предводительством дяди Вани, принесли ему их целый таз так, что гоблин, впервые на памяти Кости, обожрался и лежал раздувшимся пузом кверху не в силах съесть больше ни кусочка. Впрочем, уже на завтрашний день он вполне пришёл в себя и с удовольствием доел начавшие слегка пованивать хвосты местных рыб. Головы ему, кстати, тоже притащили, целую коробку. Когда Хват понял, что всё это предназначено для него и ни для кого больше, то замер на целую минуту, только время от времени губы шевелились, будто шептала что-то неслышное.

-Теперь я знаю, как выглядит гоблинское счастье, -пошутил Костя. -Тазик хвостов и коробка голов.

-Не только, -неожиданно возразил Хват.

-Что-то ещё нужно?

-Счастье не в том, чтобы получить что-то хорошее вот прямо сейчас, -мудро заметил гоблин: -Счастье – когда знаешь: вот пройдёт время, и ты снова получить много хорошего ещё много-много раз. Счастье это когда ты уверен, что хорошее не закончится!

-Уверен, что не закончится?

-Пока Хват с людьми – не закончится.

***

(сто пятидесятый день с начала активной стадии войны вторжения)

После ранения, выписавшись из госпиталя, бывший пулемётчик, а ныне снова гражданский человек, Максим Кузнецов ехал домой.

Казалось бы, сколько там ехать – от больницы в Санкт-Петербурге до его города-спутника Пушкино. Но в том и дело, что ехал Максим не в Пушкино, а в «город номер семь», один из тех новых городов, которые активно строились в последние месяцы в уральских гора и в восточной части Сибири. Вынужденное эвакуировать подальше от опасных районов огромное количество населения, постоянно подвергаясь диверсионным атакам со стороны чужих, сражаясь с бушующими эпидемиями самых разных болезней, а также противостоя внезапному изменению климата – Россия строила в глубине своих территорий новые города.

Огромные дома-крепости, рассчитанные на десятки тысяч человек. Полностью самодостаточные, каждый такой дом – отдельный город в городе и может существовать сам по себе. Своя гидропоника, свой атомный реактор или даже несколько, свои производственные мощности и так далее. Конечно, некоторая специализация существовала. Одни такие дома-крепости или «капсулы выживания человечества» как их с лёгкой рукой журналистов называли