предстоящие неприятности. Он еще не понимал, что перешел в разряд добычи и никуда ему от юной охотницы не деться.

Глава 24

— Здравствуйте, Мария Степановна, как вы? — поинтересовался Иван Афанасьевич, заходя в учительскую. — А то что-то мне ваш вид не нравится.

— Трудно, — вздохнула завуч, просматривавшая расписание на голоэкране. — Очень трудно. Устало неимоверно. Попривыкла немного, конечно, но многое все равно и до сих пор дико. К магии так толком и не привыкла, хотя пользуюсь ею уже не задумываясь. Молодость эта новая… Тут и плюсы, и минусы имеются. Вы-то хоть внешность солидную сохранили, а я сейчас — девчонка девчонкой. Говоришь молодому оболтусу сделать то или это, а он пялится на тебя, слюни пуская и представляя всякие пошлости. Причем не вслух, не попеняешь, но образы улавливаются. И что с этим делать я понятия не имею!

— Принимать как должное, — мягко улыбнулся директор. — Вы сейчас красивая молодая женщина, найдите себе кого-нибудь. На вас многие наши новые преподаватели заглядываются.

— Ох уж эти мне новые преподаватели… — недовольно проворчала Мария Степановна. — Не нравится мне кое-кто из них, сильно не нравится. Двоих знаю, кого только клятва в каких-то рамках держит, да страх перед Уйдо и Оторво, а то бы они развернулись. И я не уверена, что кто-то из них не сможет клятву обойти, мозгов у них хватает, а вот совести и этики — жесткий дефицит.

— Все возможно, — криво усмехнулся Иван Афанасьевич. — Но вы забываете еще и про наших интеллектронных друзей. Невидимые мини-дроиды Навигатора наблюдают за всем происходящим в постоянном режиме. Он отбросил политику невмешательства, из-за которой светлые смогли провернуть свой финт с «Тархи Ла», и я это полностью одобряю. Кто-то скажет, что такое наблюдение неэтично, я же на это отвечу одно — плевать. Безопасность важнее.

— Как легко и просто жилось в Сафроновске… — тяжело вздохнула завуч. — Никакой тебе магии, никакой тебе политики, никакого лавирования между разными группировками учеников, разве что сутенеров иногда гонять приходилось.

— Они, думаю, школу и взорвали, — поморщился директор, вспомнив Семена Беззубого, будь он неладен, сволочь поганая. — И было легко только на первый взгляд. Вспомните бесконечные отчеты, планы и презентации. Гороно, облоно и прочую бюрократическую сволочь. Наших дорогих чиновничков от образования, чтоб им всем в отхожую яму провалиться и там до конца жизни просидеть, содержимое хлебая.

— Планы я и сейчас от учителей требую, — возразила Мария Степановна, — хоть и не настолько подробные, как дома. Их полезность признал даже профессор Маор.

Она потерла виски и тихо добавила:

— Да, дома тоже порой бывало трудно, но там все привычно и знакомо. Понимаете, я довольно приземленный человек, я даже фильмов фантастических никогда не смотрела. Неинтересно! И тут вдруг все это на меня свалилось. Космос. Станция. Магия. И прочая, простите за выражение, хрень.

— А вы попытайтесь себе представить, что вы, такая, как сейчас, возвращаетесь к прежней жизни, — пристально посмотрел на нее Иван Афанасьевич. — Без магии, без космоса и без станции. Дом-работа, дом-работа. Ничего нового изо дня в день, все то же самое, скучное и обыденное. Сможете так? Знаете, я сомневаюсь. Я бы вряд ли смог снова стать тем, кем был тогда.

— Не задумывалась над этим вопросом, — нахмурилась завуч. — А ведь вы правы, мне дома бы быстро стало скучно. Слишком много повидала и испытала с тех пор. Изменилась. И сильно.

— Вот и я о том же, — снова расплылся в улыбке директор. — Так что повторяю совет: найдите себе парня, вы сейчас далеко не старуха, а молодая женщина в самом соку, вам это нужно.

— Да неудобно как-то… — покраснела Мария Степановна.

— Сказал бы я вам, что на самом деле неудобно, но это будет невежливо, — тяжело вздохнул Иван Афанасьевич. — До чего же мы любим портить самим себе жизнь из-за выдуманных предрассудков… Не считаю себя вправе лезть, но настойчиво советую подумать. Ситуация вокруг нас изменилась, значит, стоит измениться и нам самим. А теперь давайте вернемся к делу. Идемте.

Он двинулся к что-то обсуждавшим в другой углу учительской профессорам Маору, Нахау-Раму, преподавателям Идану Хаору и Савену Морану. Немного в стороне от них сидели, поджав губы, двое альбионских пожилых леди, Бриджит Ариадна Джарет, преподавательнице кровной магии, и Джессика Ровена Олдисс, преподавательница темной ритуалистики.

— Оторво, — обратился Иван Афанасьевич к профессору Маору. — Насколько у нас закрыты вакансии преподавателей?

— Практически все, — ответил тот. — Однако нужны еще преподаватели инженерной, созидательной и строительной магии. Также не помещают преподаватели по светлой и общей ритуалистике. И кровной магии высшего уровня.

— Вас не удовлетворяет уровень моего преподавания? — вздернула бровь леди Джарет.

— Простите, уважаемая, но нет, — вздохнул архимагистр. — В Альбионе либо очень многое забыли, либо многого вообще не знали. Смотрите.

Он сформировал иллюзию и показал, что такое кровный маг, боевой маг. Это было нечто! Он взрывал кровь прямо в жилах тысяч врагов, формируя из нее все, что хотел. Он передавал через кровь информацию любой сложности, он создавал кровавое оружие, он вытворял такое, что многие и представить себе ничего подобного не могли. О наложении проклятий и исцелением через кровь даже говорить не стоило.

— Я читала в старых книгах об этом всем… — закусила губу леди Джарет. — Похоже, у нас не только в последнее столетие, а уже больше тысячи лет идет намеренное уничтожение древних знаний, ничем иным объяснить их забвение я не могу. А ведь тогда не было Хартальфа и иже с ним…

— Значит, был кто-то другой, — заметил незаметно подошедший Уйдо. — Мы в Астариуме тоже были самоуверены, а светлые начали давить исподтишка, а потом сумели добиться восстания и запрета всех «темных» знаний. Мы сами вырвались из их рук чудом. Думаю, Хартальф — это всего лишь вершина пирамиды. Чем больше я наблюдаю за происходящим в разных мирах, тем больше понимаю, что идет чье-то комплексное воздействие на самые разные миры и вселенные. С целью ограничить знания и силу магов, превратить их в невежд. Свет и Тьма — всего лишь предлоги для этого. Думаю, те, кто стоит за этимпроисходящим используют и другие силы. Я бы поставил на служителей Закона, они часто сходят с ума на желании