Грохнул мечом с ножнами, бросая их на стол.

— Я Кайл Соллей, и моего человека хотят обидеть на моей земле!

Все, какие были, глаза удивленно вперились в меня. Не на кого не глядя, встал, пинком откинул стул, сжал кулаки до хруста, и гигантскими скачками побежал к бородачу. Раньше, чем тот расчехлил свой елдак, а он ему, кстати, больше не понадобился, грубо развернул к себе лицом.

Гнев затемнил лицо здоровяка.

— Пошёл к дьяволу! — рыкнул воин и обнажил свой меч до середины. Неизвестно, что он собирался делать дальше. Неизвестно, одумался бы он, испугался бы вот так зарезать молодого барона. А может, это заранее продуманная провокация? Совершенно точно известно, что я крепко схватил его за запястье и показушно проорал.

— Как смеешь ты обнажать оружие на барона, сына хозяина земли, выродок!?

Это услышали все. Шатёр превратился теперь просто в зрительское ложе, краем глаза я убедился, что там ничего не происходит. Навалился, прижал к изгороди карды бородача, легонько ударил лбом в лицо, он покачнулся. Прошипел Хильде чтобы бежала быстрее, чем видит, схватил противника за грудки, приподнял и швырнул в карду, прямо в озеро дерьма и грязи. Меч наёмника полетел в сторону. Не теряя ни секунды, не испытывая ни толики брезгливости, прыгнул следом. Злодей успел встать, достать из-за голенища нож (я свой — не стал) и бросился на меня.

Это трудно назвать дракой. Кругом дерьмо и грязь. Да, я без доспеха, но это не имело особого значения. Была пара неуклюжих попыток меня заколоть. Все глаза устремлены на нас. Схватил, едва удержал руку с ножом, впечатал кулак в середину груди, смял нагрудник. Добавил локтем в голову. Бородач, не то Рих, не то Рис, начал падать, я перекрутил руку с ножом и повалил лицом в жижу, подсёк ногу, навалился, он упал лицом вперед, начал яростно биться и брыкаться.

— Отпусти его, сопляк! — Оказалось, что вся карда, как кусок тухлого мяса мухами, облеплена воинами противника.

Вскинув голову, глянул прямо в глаза говорившему, привстал, поставил на бородача ногу и яростно надавил. В короткий миг, выплеснув весь страх и гнев в это нажатие. Тело врага ощутимо хрустнуло, он перестал трепыхаться, остался безвольно плавать лицом вниз в нечистотах.

— Мой ответ понятен, шлюхин сын?

Я силен. О Всевышний! И пойду я долиной смертной тени. И не убоюсь зла. Потому что ты со мной! И потому что я самый большой и страшный жлоб в этой долине.

Полыхал злостью как дракон огнём. От волнения многие воины достали оружие. Я тоже извлёк свой нож и зверски улыбнулся. На глазах у всех ухватил грязный труп за длинные мощные волосы, поднял и рубанул по шейным позвонкам. С отвратительным хлопком рассёк, но голова осталась висеть на каких-то сухожилиях, кусках мышц. Понадобилось ещё две нечеловеческих взмаха и отрывающий гортань рывок, чтобы голова осталась у меня в левой руке.

Не стесняясь силы, прыгнул, нечеловечески перемахнул через стоящих у изгороди, заодно обдав их брызгами отвратительных нечистот. Пятка, такое привычное место. Знакома каждая неровность, а уж её никак нельзя назвать гладенькой. В руках нож и вражья голова, как грязный тяжелый комок, который тут же начал охаживать всех подряд. Глухие удары, полушаг и рассекающий взмах ножа.

Быстро, быстрей, чем когда-либо, пора и вспомнить, кто я такой есть. Десантник. Убитые и раненные не успевали падать.

Отшвырнул голову, перехватил нацеленное в живот копьё, наотмашь ударил рукоятью клинка в щеку копейщика, так, чтобы полетели зубы и голова безвольно повисла. Схватил копьё, завыл как волк, проткнул одного, приподнял, второго, третьего. Третий ещё перешагивал, когда пробил и четвертого воина, соорудив жуткий вертел. Отбросил.

Побежал. Моё самое страшное оружие. Не знаю, насколько я быстрее бегаю, чем местные, но я проносился между ними разъяренным оводом и жалил взмахами ножа. Его рукоять скользила, но я не боялся потерять клинок, это не первый и не последний мой нож. И потом, оружия вокруг предостаточно.

Об этом я подумал после боя. А пока был гнев. Ярость. Как смели вы прийти на мою землю с оружием? Как смели угрожать моей семье? Никто, ни один собачий хрен не уйдет с этого поля боя. Конь? Конник? Толкнул плечом, отшвырнул обоих, так что конь неестественно перекувыркнулся в воздухе. Стащил, как тряпичную куклу следующего всадника за ногу и принялся размахивать им по огромной дуге как оружием, сшибая всех, кто попадался на пути.

Убивать. Смерть всем. Никакой пощады. Гнев, излитый в скорость и силу, единственные мои преимущества. Наверное, летящая лошадь стала для этой толпы душегубов и разбойников последней каплей. А может, чей-то крик «предательство!». Этот кто-то попытался сбежать в лесочек, где за пару мгновений до смерти от нордского топора рассмотрел грандиозную засаду. Да, норды были уже на месте. Они в конце концах в первую очередь воины.

По-моему, северяне медлили с нападением не потому, что не получили сигнал. Дисциплина вообще не их сильная сторона. Скорее они глазели на вихрь рук, ног, выпученных глаз и брызг крови во все стороны. Норды вышли из оцепенения и показали, что не только города умеют строить. Пятка была окружена с трех сторон и прижата к реке. Между холмов, со стороны Теплого села выскочил отряд, которым должен был руководить Ольткрит, но реально их вёл Тур. Со стороны леска — Магнус, со стороны коровьей карды Снорре. Став огромной ловчей сетью, они не сошлись в центре, а сомкнулись в большую изогнутую полукольцом линию, каждый со своего фронта, и принялись истреблять бегущих в панике воинов. Злые отрывистые приказы на нордском полетели над землёй Соллей. Это не было сражением, они просто безжалостно убивали бегущих, щелкали коротенькие нордские луки. Ни один наш не был тяжело ранен или убит. Лишь немногие враги, пометавшись и не погибнув от моих рук (о да, я продолжал убивать!), прижались к прапорщикам. Те двое, бледные как мел воина до сих пор сжимали прапоры своих сеньоров. Сошлись вместе, знамена предательски дрожали. Они собрали толпу в пятьдесят клинков, топтались у кромки речного берега. Как последняя капля из замка высыпался отряд, впереди которого сверкал бронированным пузом Оливер, большой, сильный и страшный, прямо за его спиной, как разъяренный медведь, издающий ревущие звуки, выкатился Людоед. В броне он казался ещё более громадным. В подтверждение этого ощущения, когда мимо него пробегал наемник, изловчился впечатать ему голову в плечи. Орудовал чем-то здорово напоминающим большую дубину.

Объективно — сражение, если его можно