И она была бы счастлива, если бы вдруг не поняла, что источник жара находится вовне.

Эллен рывком села, шаря руками вокруг себя. Она находилась в полном мраке — то ли пещера, то ли подземелье, в которое не проникает ни единый луч света. Но постель под ней была широкой и мягкой, хотя и влажной от ее пота. Эллен спустила ноги на пол — холодный и дощатый. Не земля и не камень...

Но она отметила это лишь краем сознания — все остальное ее естество заполнило давящее ощущение жара. Казалось, оно шло со всех сторон, будто она была заперта в огромной бочке, которую подогревали на медленном огне.

Эллен встала, взмахнула руками, пытаясь нащупать опору. Поколебавшись, ступила вперед и почти сразу задела пальцами дверной косяк. Помещение, выходит, было небольшим, да только ей уже надоело передвигаться по нему вслепую. Она хотела выйти к солнцу.

Эллен толкнула дверь и зажмурилась, заранее пряча глаза от удара света. А когда открыла их, поняла, что не от чего прятаться.

В соседнем помещении было так же темно.

Эллен остановилась, медленно подняла руку к лицу, ощупала глаза. Вокруг них запеклась какая-то корка — сухая и твердая. Эллен попыталась сковырнуть ее и поморщилась от боли. А через мгновение поняла: это же кровь. Это моя кровь. Кровь текла у меня из глаз и...

И я смотрела на Рассела. Смотрела, как он уходит от меня дальше и дальше, сливаясь с темной толпой тальвардов.

«И это было последнее, что я видела. Больше не на что стало смотреть», — подумала Эллен и, тяжко привалившись плечом к дверному косяку, закрыла глаза.

Бесполезные глаза, которые больше не были глазами Эллен... от которых Эллен больше не было никакого проку.

Она хотела заплакать, но не смогла, как будто белой вспышкой ей выжгло и слезные железы тоже. А может, и не вспышкой... может, их выжгло огнем, который она по-прежнему ощущала вокруг себя. Эллен стиснула зубы, глухо, сдавленно застонала, сама испугавшись того, как прозвучал этот стон, с силой оттолкнулась от стены, выставила вперед руки. Надо было идти вперед, надо было выбраться отсюда, из этого душного места. Она никого не звала, странным образом чувствуя, что людей поблизости нет. И это ощущение подхлестывало ее, гнало вперед, нагнетало в душе новую, еще более мучительную тревогу.

Глориндель. Натан. И Рослин.

Кто-то из них сейчас в этом огне.

Это был какой-то дом — довольно большой, с деревянными полами, гладко обструганными порогами и низкими притолоками. Эллен шла по нему вслепую, держась за стены, но уверенно — общее ощущение огненной ловушки сменилось ощущением, что огонь находится в строго определенном месте и больше не угрожает Эллен — теперь он угрожает кому-то другому. И вместо того, чтобы бежать, Эллен шла на него, как на свет маяка. Свет, который она теперь не могла видеть, но снова могла чувствовать. И от этого вернувшегося ощущения ее переполняла безумная, бессмысленная радость.

Она сразу поняла, когда оказалась на улице, — по тому, как резко посвежел воздух, и одновременно усилился жар, и появился густой горький запах гари. Эллен на миг застыла в растерянности, не имея ни малейшего представления, где находится и что ее окружает, а потом доверилась своему вновь заговорившему телу, которое так охотно откликалось на зов жара. Сперва она шла, держась за бревенчатую стену дома, из которого только что вышла, потом отпустила опору, перешла на бег. Она не видела окружений и преград, но ни разу не споткнулась, ни разу не наткнулась на плетень или стену — огонь был ее поводырем. Огонь и тот, кто в нем горел.

— Стойте! — закричала она, сама не зная, к кому обращается. — Стойте, нет!

Наконец появились звуки. Треск огня, звук всеобщего движения, гул людских голосов, ее собственный крик — все это захлестнуло ее с такой силой, что на мгновение она утратила путеводную нить далекого жара и в первый раз споткнулась, чувствуя, что теряет равновесие. И в то же мгновение услышала, как кто-то зовет ее по имени, потом кричит: «Да пустите же вы меня! » — и снова зовет, снова и снова, крик приближался, и в нем было столько мольбы... Но только когда руки этого человека подхватили ее и не дали упасть, Эллен поняла, что это Натан. Не потому, что узнала голос, — просто некому больше было, либо Натан, либо Глориндель, а у Глоринделя горячие руки. Это она помнила хорошо: такие горячие руки...

Руки Натана были холодными и скользкими, и в охватившем ее тело и разум пламени это было так странно, что она мгновенно очнулась.

— Натан? — проговорила Эллен, поворачиваясь туда, где, как ей казалось, находится его лицо. — Что это? Где мы? Почему я ослепла?

Он не ответил ни на один из вопросов, только продолжал крепко держать ее за плечи, хотя приступ слабости прошел и она уже не собиралась падать. От него остро пахло паникой — Эллен подумала, что и сама, должно быть, провонялась этим запахом до кончиков волос, и вовек этому запаху не выветриться, пусть даже теперь это все, что осталось от страха.

А самого страха не было. Ничего больше не было. Она увидела Рассела, который не заметил ее, отвернулся и пошел прочь, — и ничего больше не было. Совсем.

Разве только...

— Где Глориндель? — спросила она.

Натан обхватил ее тело поперек, прижав руки к туловищу, притянул к себе — она чувствовала своей грудью, как бьется его сердце. И вдруг ощутила прилив ужаса — нет, нет, как же так, этого не может быть!

А ведь всего мгновение назад думала, что больше ничего не осталось...

Но она ошиблась, остался жар — теперь уже совершенно явный, настоящий, порожденный не ее больным рассудком, а костром, горевшим совсем неподалеку, всего в десятке шагов от них. Ровно на том же расстоянии, на котором находилась от нее горящая гостиница в порту Врельере, та, из которой она вывела Глоринделя... Только тогда ока видела этот огонь, видела костер, знала, что он есть, — а теперь только ощущала, и это было одно и то же: видеть и знать.

— Пусти меня!

Натан сжал ее крепче, будто ждал этих слов.

— Пусти! Он там, да?! Пусти!!!

— Успокойся, Эллен! — крикнул Натан. — Он пошел за Рослин. Я не мог его остановить. Он должен был...

— Он ничего не должен! — закричала Эллен; вдруг стало очень тихо, люди, стоявшие вокруг, смолкли, только огонь трещал по-прежнему да ее собственный крик гудел у Эллен в голове. — Ты что, не понимаешь?! Она все равно собиралась его убить! Она служит этим проклятым некромантам, которые забрали моего Рассела, и Глоринделя они тоже заберут!

— Теперь уже не заберут, — сказал кто-то рядом с ней. Эллен повернула голову в его сторону, мучительно вглядываясь незрячими глазами. От этого человека не веяло жаром. От него вообще ничем не веяло — его попросту не было.

Она снова рванулась со всей яростью, на которую была способна.

— Натан, пусти меня! Я выведу их обоих, я смогу! Я же не чувствую огня!