— Я чувствую себе хорошо… о'кей, я… — Победитель первых торгов неожиданно вцепился в подлокотники кресла и запрокинул голову далеко назад. В следующее мгновение его пальцы расслабились, ноги в черных лакированных туфлях заскользили вперед, и он вытянулся в удобном кожаном кресле во весь рост. Глаза мужчины оставались открытыми, но они больше не выражали ни мыслей, ни чувств. Дышал он ровно, втягивая воздух носом, словно оценивая букет изысканного вина. Потом рот ею приоткрылся, веки отяжелели. Еще секунда — и глаза закрылись совсем, а безмятежное лицо приняло выражение блаженного внимания — совсем как у человека, который слушает виртуозный, медленный джаз.

— Его тошнит? — спросил чей-то обеспокоенный голос.

Элисон подняла руку:

— Подождите еще немного.

Мужчина в зеленом галстуке расслабился еще больше и свесил голову на плечо. Его губы и кожа вокруг глаз чуть подергивались, свидетельствуя об изумлении, о глубоких внутренних переживаниях, о сильных и разнообразных приятных ощущениях, но понемногу лицо мужчины приобретало выражение предельной сосредоточенности, словно он стремился извлечь из своих грез максимум удовольствия. Внезапно кончики его пальцев затряслись, словно блаженство вдруг стало непереносимым, а с губ сорвался невнятный стон.

— Господи Иисусе!.. — негромко воскликнул кто-то. — Он не умрет?

Никто не ответил. Сидящие в зале мужчины неуверенно переглядывались, не зная, то ли волноваться, то ли возмущаться и негодовать, то ли спокойно смотреть, что будет дальше. Элисон пристально следила за стрелкой часов.

— Мне кажется, ему плохо… — раздался чей-то неуверенный голос.

Не отрывая взгляда от циферблата часов, Элисон подняла палец.

— Одним из элементов подготовки мастера по приготовлению шао-цзу, — сказала она, — является умение на глаз определять вес клиента и соответственно уменьшать или увеличивать размер порции. Мистер Ха — специалист самой высокой квалификации, к тому же он повар, а не убийца. Еще немного терпения, джентльмены, и вы сами в этом убедитесь.

Еще полминуты прошло в мучительной неизвестности, потом интенсивность таинственных наслаждений, переживаемых «зеленым галстуком», пошла на убыль, и мы начали замечать признаки возвращающегося сознания. Он заморгал, приподнял голову, кашлянул, обвел комнату мутным расфокусированным взглядом, снова моргнул, пожевал пересохшим ртом и сел в кресле прямо. Взгляд его сделался осмысленным — он узнал и комнату, и людей в ней.

— О-о-о! — проговорил мужчина тихим, задумчивым голосом и удовлетворенно вздохнул. Потом он заметил устремленные на него взгляды, в которых читались любопытство и ожидание, и кивнул: — Это было… невероятно!

Он попытался встать, но Элисон остановила его.

— Посидите еще минутку, сэр, — сказала она, опуская ему на плечо руку. — Дайте вашему телу окончательно прийти в себя.

Мужчина посмотрел на Элисон и просительно улыбнулся.

— А нельзя мне еще раз?… — спросил он.

— Нет, — ответила Элисон, пропустив мимо ушей молящие нотки.

— Подождите, вы, наверное, не поняли! — заторопился мужчина в зеленом галстуке. — Я заплачу, только скажите — сколько! Я могу заплатить, у меня есть деньги! — Несмотря на настойчивость Элисон, он неуверенно поднялся и сделал несколько неверных шагов. Казалось, он спотыкается не столько от слабости, сколько от пережитого потрясения.

Подоспевшая Шантель быстро успокоила его и отвела на место.

— Осталось две порции шао-цзу, — объявила Элисон. — Следующее блюдо называется «Луна». В него добавляется крошечный кусочек печени. Прошу вас, напишите на дощечках вашу цену. На всякий случай напоминаю, что предыдущее блюдо было продано всего за шестьсот долларов.

На этот раз еще больше мужчин взялись за свои дощечки. Некоторые из них, написав что-то, быстро оглядывались по сторонам и, стерев написанное, выводили новые цифры.

— Прошу вас, назначайте цену, джентльмены, — громко сказала Элисон. — Выше таблички. Ну, наконец-то! Восемьсот долларов; девятьсот; две тысячи; тысяча… Пока высшая цена — две тысячи долларов. Надеюсь, сэр, вы не передумаете?… Ага, три тысячи триста шестнадцать долларов! Весьма странная цифра, но… Кто больше?… Никто? Итак, победил джентльмен, который платит три с лишним тысячи долларов!

На этот раз вперед выступил коренастый молодой мужчина в спортивном блейзере. Держался он значительно увереннее предшественника. Кивнув зрителям, он шагнул к Ха, взял у него из рук лепешку-суси, снова повернулся к нам и… затолкал лакомство в рот.

— Ни малейшего колебания, джентльмены! — прокомментировала его действия Элисон.

Молодой человек глотнул и двинулся к креслу.

— Не хотите ли что-нибудь сказать, сэр? — обратилась к нему Элисон. — Немного поболтать о том о сем?

— Нет, — негромко ответил тот.

Потом он сел в кресло, закрыл глаза и откинул голову назад. Элисон слегка поправила ему голову, наклонив вперед и вправо, затем снова обратилась к аудитории:

— Перед вами, джентльмены, настоящее искусство, искусство мистера Ха. Яд, который содержится в рыбе, так силен, что даже микроскопический добавочный кусочек мяса или слишком глубокое погружение ножа в тот или иной орган, в данном случае — в печень, способны убить человека. Но наш повар — непревзойденный мастер своего дела.

В ответ Ха чуть заметно кивнул, потом тщательно обтер один из ножей. Молодой мужчина в кресле грузно повалился на бок; его лицо обмякло, из уголка рта потянулась на подбородок тонкая нитка слюны. Губы его чуть шевелились, словно он беззвучно молился.

На этот раз собравшиеся наблюдали за происходящим значительно спокойнее. Я заметил, что некоторые из моих ближайших соседей самостоятельно отмечали время, поглядывая то на часы, то на мужчину в кресле. Тот продолжал читать свою молитву, понемногу превращавшуюся просто в серию коротких выдохов, в довольное пыхтенье, которое, в свою очередь, перешло в тяжелое, хриплое дыхание. Одновременно его брови задирались все выше и выше, совсем как у человека, который видит перед собой картины удивительные и прекрасные. Мы следили за ним, не в силах отвести глаза. Теперь никто из нас не сомневался, что молодому мужчине открылись неведомые, исполненные бесконечного блаженства миры.

Потом блаженство достигло максимума и так же быстро отступило, растаяло; ноги мужчины напряглись, а брови опустились. Он начал приходить в себя, понемногу возвращаясь к действительности. Когда он открыл глаза, то был уже в полном сознании, дыхание его было ровным и глубоким, цвет лица — нормальным.

— Ну как? — осведомилась Элисон, задав тот самый вопрос, который вертелся у всех на губах.

— Я видел Свет! Он был похож на гигантскую луну… — Молодой человек повернулся к Ха и протянул ему руку. — Ну, старик, ты просто суперзвезда!

Затем он поднялся, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух и снова упал в кресло.