Вбив в землю колышек в том месте, куда упал жук, мой друг достал из кармана рулетку. Прикрепив один ее конец к стволу дерева в месте рядом с колышком, он протянул мерную ленту до колышка, а потом стал разворачивать ее в направлении, на которое указывали две полученных точки (ствол и колышек), пока не отмерил пятьдесят футов. Заросли ежевики косой расчищал Юпитер. В определенном таким образом месте был вбит в землю еще один колышек, а вокруг него описан круг диаметром около четырех футов. После этого Легран взял лопату, вручил лопаты нам с Юпитером и попросил как можно скорее начать копать.

Откровенно говоря, подобного рода занятия никогда не доставляли мне большого удовольствия, и при других обстоятельствах я отказался бы это делать, тем более что приближалась ночь, да и сказывалась усталость. Однако я не смог придумать способа отвертеться и побоялся своим отказом лишить моего бедного друга душевного равновесия. Если бы я был уверен, что могу положиться на помощь Юпитера, я, несомненно, попытался бы доставить обезумевшего домой силой, но я слишком хорошо знал старого негра, чтобы надеяться на его помощь мне, если я открыто выступлю против его хозяина. У меня уже не осталось сомнения, что Легран позволил себе увлечься одним из бесчисленных на наших южных берегах преданий о якобы зарытых сокровищах, и что фантазии его подогрел жук или, возможно, настойчивые уверения Юпитера, что этот жук золотой. Разум, предрасположенный к безумству, легко поддается подобному влиянию, особенно, если оно согласуется с уже имеющимися тайными стремлениями души… Тут я вспомнил и слова бедняги о том, что жук этот приведет его к богатству. Я очень расстроился и не знал, как поступить, но, не видя другого выхода, решил смириться с неизбежным и все-таки взялся за лопату, дабы побыстрее наглядно убедить фантазера в ошибочности его взглядов.

Мы зажгли фонари и приступили к работе с усердием, достойным более разумного применения. Когда неяркий свет упал на нас и наши инструменты, я не мог не подумать, каким живописным выглядит наш небольшой отряд со стороны, и как удивило бы наше занятие какого-либо путешественника, забреди он в эти дебри.

Два часа мы упорно копали, без отдыха и почти не разговаривая. Больше всего нам мешал лай пса, у которого наше занятие, похоже, вызвало чрезвычайный интерес. В конце концов он до того разошелся, что мы начали побаиваться, как бы он не привлек какого-нибудь бродягу, околачивающегося поблизости. Вернее, этого опасался Легран, потому что я, наоборот, был бы только рад, если бы нам что-то помешало, и я бы смог увести своего друга домой. Но этот назойливый шум наконец прекратил Юпитер, который, неторопливо выбравшись из ямы, снял помочи и просто завязал ими морду животного, после чего, криво усмехаясь, вернулся к работе.

За два часа мы углубились в землю на пять футов, но не обнаружили никаких признаков сокровищ. Последовал перерыв в работе, и я уж начал надеяться, что этот фарс наконец-то завершится, но Легран, хоть и был явно обескуражен, сдаваться, похоже, не собирался. В задумчивости, погладив лоб, он снова взялся за лопату. Мы уже выкопали круг диаметром четыре фута, теперь слегка расширили его и углубили яму еще на два фута – все так же безрезультатно. Лишь после этого Легран выбрался из ямы. Величайшее разочарование было написано на лице кладоискателя, он стал медленно и неохотно натягивать свой сюртук, который энергично сбросил, когда мы приступали к работе. Надо сказать, что в ту минуту мне даже стало его искренне жаль, но я почел за лучшее сохранять молчание. Юпитер по сигналу хозяина стал собирать инструменты. Сняв путы с морды собаки, мы молча двинулись домой.

Мы не прошли и дюжины шагов, как вдруг Легран, громко выругавшись, подскочил к Юпитеру и схватил его за воротник. Негр, от изумления распахнув глаза и разинув рот, выронил лопаты и повалился на колени.

– Каналья! – прошипел сквозь стиснутые зубы Легран. – Подлый черный негодяй!.. Говори! Ну!.. Отвечай сию же секунду без уверток!.. Где… где у тебя левый глаз?

– Умереть мне на месте, масса Вилл, вот он, вот! Разве нет? – в ужасе закричал Юпитер, закрыв ладонью свой правый глаз так, будто боялся, что хозяин собирается его выколоть.

– Я так и знал! Ура! – завопил Легран, отпустил негра, в восторге сделал несколько курбетов и пустился в пляс, чем поверг в глубочайшее изумление своего слугу, который молча поднялся с колен, воззрился на хозяина, потом на меня и снова перевел взгляд на хозяина.

– Идемте! Мы должны вернуться. Игра не окончена! – выкрикнул мой друг и устремился в обратном направлении. – Юпитер, – сказал он, когда мы снова подошли к тюльпановому дереву, – иди сюда. Скажи, череп был прибит лицом к ветке или от нее?

– Лицо смотрело от дерева, масса, чтобы воронам легче было глаза выклевывать.

– Хорошо. Так, значит, через какой глаз ты опустил жука, через этот или через этот? – спросил Легран, прикоснувшись сначала к левому, потом к правому глазу Юпитера.

– Через этот, масса… через левый… как вы и велели, – и он указал на свой правый глаз.

– Все понятно… Значит, попытаемся еще раз.

С этими словами мой друг, в безумии которого я теперь начал замечать определенную последовательность, вынул из земли колышек в том месте, куда упал жук, и воткнул его несколькими дюймами западнее. После этого, снова приложив рулетку к стволу дерева, он нашел на нем ближайшую к колышку точку и, продвигаясь по прямой в найденном направлении, отмерил от колышка пятьдесят футов. Новое место оказалось в нескольких ярдах от выкопанной нами ямы.

Начертив новый круг, несколько большего диаметра, мы снова взялись за лопаты. Я совершенно выбился из сил, но во мне произошла какая-то непонятная мне самому перемена. Теперь наше занятие уже не вызывало у меня отвращения, я даже стал испытывать к нему интерес. Даже не интерес, а настоящее волнение. Возможно, некая продуманность или рассудительность в столь странном поведении Леграна оказала на меня такое воздействие. Увлеченно копая, я несколько раз ловил себя на том, что с каким-то вожделением думаю о сокровищах, призрачный блеск которых уже лишил ума моего несчастного приятеля. Когда мы проработали примерно полтора часа и все эти мысленные завихрения захватили меня окончательно, нас снова прервал лай пса. Если в первый раз беспокойство его было вызвано игривостью или капризом, то теперь он завывал заунывно и, похоже, совершенно не был склонен к озорству. Когда Юпитер опять попытался надеть на него самодельный намордник, пес стал яростно сопротивляться, вырвался, прыгнул в яму и принялся изо всех сил грести влажную землю лапами. Не прошло и минуты, как он откопал груду костей, которые оказались двумя человеческими скелетами, перемешанными с металлическими пуговицами и клочками сгнившей шерстяной ткани. Еще пара взмахов лопаты – и перед нами предстал большой испанский нож и несколько золотых и серебряных монет.

Когда Юпитер увидел их, его радости не было предела, но хозяин его явно был разочарован. Все же он потребовал, чтобы мы продолжали, и как только он произнес это, я споткнулся и полетел лицом на землю из-за того, что угодил носком ботинка в большое железное кольцо, обнаружившееся в рыхлой земле.