— Надеюсь, на этот раз теплая погода на скорости ваших танков не скажется.

— Не скажется, Ваше превосходительство, мы приняли меры, — заверил генерала Филиппов.

— Ну что же, посмотрим.

Первым делом танки взвесили. За счет дополнительного оборудования они потяжелели на десять пудов каждый. На скорости это увеличение массы не сказалось, прошлогодние результаты танки подтвердили, только на этот раз температура держалась в пределах нормы.

— В пустыню я бы их отправить не рискнул, — высказал свое мнение генерал, — но для средней полосы, думаю, вопрос решен.

Члены комиссии председателя поддержали.

— А как дела обстоят с обзором?

— Увы, за год обзор не улучшился.

— Нам не то что не сделали — даже не пообещали ни одного оптического прибора, — попытался отбиться Дмитрий Дмитриевич.

— А хотя бы щели смотровые можно было побольше сделать?

— Чтобы туда больше пуль залетело… — пробурчал Иваныч.

К счастью, никто из членов комиссии его не услышал, Кондратьев втихаря показал унтер-офицеру кулак.

— Никак не возможно, Ваше превосходительство, — перешел в контратаку инженер, — слишком большие смотровые щели представляют немалую опасность для экипажа. А пулемет, как видите, мы установили.

Видимо, сообразив, что высказал явно не то, генерал к вопросу обзора больше не возвращался. Стрельбы из орудий и пулеметов не показали ничего неожиданного.

Уже под вечер полковник Филатов оказался у танка, который только что закончил стрельбы. Изнутри донеслось:

— Держи «дэтэ».

Стоявший у танка солдат принял и осторожно вытащил из бокового люка пулемет, хотел было отнести его на склад для последующей чистки, но буквально натолкнулся на полковника:

— Здравия желаю, Ваш высокобродь!

— Скажи-ка, голубчик, а почему «дэтэ»?

Официально оружие именовалось трехлинейным пулеметом образца 1912 года.

— Не могу знать, Ваш высокобродь! Его наш унтер-офицер так называет.

Коренастый, уже в солидном возрасте танкист как раз начал выбираться наружу. Погоны были скрыты под комбинезоном, но Филатов не усомнился, что и есть тот самый унтер. Лицо его показалось знакомым, где-то он этого танкиста уже видел. Увидев офицера, унтер-офицер буркнул:

— Здравия желаю.

— Почему вы этот пулемет называете «дэтэ»?

— Дегтярева танковый, — не подумав, ляпнул Ерофеев.

— Дегтярева?

И тут полковник вспомнил, где и при каких обстоятельствах он видел этого унтер-офицера. И еще кое-что вспомнил.

— Значит, Дегтярева. Неужели того самого…

Полковник в задумчивости ушел. Ерофеев проводил его взглядом, соображая, насколько серьезно он сейчас проболтался. Потом обрушился на ни в чем не повинного солдатика:

— Ну, чего замер? Думаешь, пулемет сам почистится, пока ты уши развесил?

Хоть испытания и прошли не совсем гладко, то и дело лопались траки, особенно на каменистых местах, глохли моторы, пару раз слетали гусеницы, результатами испытаний комиссия осталась довольна. Председатель сообщил Кондратьеву, что общим решением членов комиссии танки инженера Филиппова будут рекомендованы к принятию на вооружение.

— Но вы же понимаете, что дальнейшее решение будет зависеть от министра и самого государя. Но оба они к техническим новинкам относятся положительно, а я со своей стороны выскажусь за такое решение.

— Надеюсь на скорейшее решение вопроса, Ваше превосходительство, — заверил Кондратьев.

Обычно неторопливая российская бюрократия военного ведомства в вопросе формирования нового батальона проявила неожиданную оперативность. Батальон решено было сформировать на базе автотракторной роты.

— Вот только батальон наш двухротного состава велено именовать не танковым, а первым отдельным бронетанковым, потому как вторая рота получит на вооружение не танки, а бронеавтомобили, которые еще предстоит сконструировать.

Новость была неожиданной.

— В одну телегу впрягли коня и трепетную лань, — прокомментировал решение начальства Сергей.

— Дороги танки, решили сэкономить, — высказался подпоручик Поляков.

— В бою нам такая экономия боком выйдет, ну да им из питерских кабинетов видней. Но если наш батальон первый, то, значит, будет и второй?

— Будет, — подтвердил новоиспеченный комбат, — на базе учебной автомобильной роты в Петербурге.

— А где танки будут делать, здесь или в Коломне?

— Здесь. Коломна с заказами на тракторы едва справляется, поэтому будет только поставлять комплектующие. Кстати, военное ведомство рассчитывает на нашу помощь при организации производства.

— Поможем, — согласился Сергей, — нам потом на них же в бой и идти.

— А вам, Сергей Николаевич, предстоит принять первую роту, ту самую — танковую.

— Есть принять!

— Ну что же, господа офицеры, за дело!

Уже в сентябре в батальон начали прибывать будущие танкисты. Брали только добровольцев, причем грамотных, преимущественно знакомых хоть с какой-либо техникой. Едва освоившись на новом месте, они попадали в энергичный учебный процесс. Все танкисты должны были знать команды, отдаваемые с помощью флажков, и что означают различные сочетания сигнальных ракет. Командиров танков учили ориентированию на местности с помощью компаса и чтению карты.

В октябре пришел приказ на следующей чин. Обмыли новые погоны тихо, без помпы: Сергей был сильно занят и в батальоне, и на заводе. Там для производства новых машин переоборудовали целый цех. Старый завод, с древними технологиями, постоянно испытывал проблемы с загрузкой. Весьма выгодный заказ военного ведомства пришелся очень кстати. Порфирий Акакиевич так прямо и заявил:

— Вас, Сергей Николаевич, сам Бог нам послал, а то уже начальство и не знало, что еще заложить.

Его понять можно было, место свое он не потеряет. Да и семейные дела у него шли хорошо: двух дочек замуж выдал, третья тоже скоро заневестится, а пока можно вздохнуть спокойно.

У самого Сергея отношения с женой испортились окончательно. Нет, они не скандалили, не ругались и почти не разговаривали, так, дежурные фразы. Только постоянные заботы на службе не позволяли утопить катастрофу семейной жизни в водке.

Спустя месяц-полтора танкисты приступили к практическим занятиям. Учились на первых экспериментальных танках, которые переквалифицировали в учебные. Все изучали общее устройство танка с упором на будущую специальность. Взаимозаменяемости членов будущего экипажа придавали большое значение. Людей, впервые попавших внутрь бронированной коробки, поражали теснота и невозможность выпрямиться в полный рост. Снаружи танк казался высоким, но все пространство между гусеницами было занято боеукладкой, тягами управления, тянущимися от места механика-водителя в моторный отсек, вспомогательными механизмами.