Анар втянул разлившийся в воздухе запах сена и по колено в тумане направился к поверженному дракону. На душе у него почему-то скребли мыши. Словно он сделал что-то не так. Вдруг, с неприятным холодком, вспомнились ему слова Селорна, велевшего не высовываться, не привлекать к себе излишнего внимания. «А я уж привлёк так привлёк», — безрадостно подумал отважный победитель дракона, хватая за плечо рванувшего было к распластанному ящеру племянника стекольщика.

* * *

Хозяин единственной известной Делии лавки, торговавшей всевозможными зельями, не был драконом, хотя именно так называли его все соседи. Его раса не уступала древностью драконьему племени, но репутация её была много хуже. Он был каргнорианцем. Собратья его жили войной и не знали покоя даже в стенах своих мрачных городов. Балфишрейн, как звали обладателя зелёного брюха и наполированной до блеска коричневой чешуи, давно покинул родной мир, предпочтя безысходности его нескончаемых битв относительное спокойствие энхиаргской Бездны.

Долгие годы он провёл там, в городе, где каждый второй норовит расплатиться с торговцем, пусть и самым честным (которым старый каргнорианец, разумеется, не являлся, иначе не наскрёб бы достаточно денег на лавку в Бриаэлларе), не звонкой монетой, а, например, крошечной ядовитой иглой в спину. Поэтому в бдительности ему было не отказать. Бездна меняет существо раз и навсегда; сколько бы оно ни прожило впоследствии в комфорте и безопасности, навыки, приобретённые в ней, не терялись. Балфишрейн привык быть настороже, но в робко протиснувшейся в едва приоткрывшуюся дверь девочке ничего страшного, определённо, не было.

Она притворила за собой дверь и помедлила, осматриваясь в новом месте. Каргнорианец удивился: он давно не видел алайского ребёнка и как-то успел забыть, что у кошек тоже бывают дети. Делия была поражена не меньше. Она, как зачарованная, разглядывала сокровища этого укромного магазинчика. Глаза её бегали по потолку, с которого свисали, словно гирлянды чеснока на маминой кухне, связки клыков и костей, чьи-то сушёные лапки и пучки трав, крохотные скелеты и бусы из ягод. С полок на Делию пустыми глазницами смотрели десятки черепов, укреплённых на сложных металлических штативах и скалящих клыки, многие из которых были спилены почти до основания, словно хозяин лавки боялся, что черепа оживут и покусают его. Там было ещё много чего: ступок, плошек и банок, бутылок и колб, грелок, горелок и самых невероятных сосудов из стекла, металла и камня. За всем этим великолепием девочка не сразу заметила Балфишрейна.

— Что желает юная госпожа? — осведомился тот, вежливо улыбаясь во все кривые кинжалы своих зубов сразу.

— Яду, — как можно твёрже ответила Делия.

Несмотря на то что первый страх почти улетучился, она еле сумела унять дрожь, голос её от волнения совсем упал, но она всё же продолжила:

— Для человека… или полуэльфа… Такого, чтобы не убил, но доставил как можно больше неприятностей.

На слове «неприятности» ей как-то сразу полегчало.

Карг долго молчал, задумчиво почёсывая подбородок. За это время сердце Делии успело упасть в пятки от мысли, что хозяин лавки может выдать её, и вернуться обратно, стоило ей вспомнить о своих ушах, которые вряд ли наводили на мысль искать её родителей среди людей. Да и вообще — она теперь алайка, она у себя дома, и пусть он только попробует!.. Тут Делия стащила из стоящей на прилавке миски одну из аппетитного вида ягодок и отправила её прямо в рот.

Карг только улыбнулся.

— Яд, значит, — проговорил наконец он. — Я знаю тысячу составов с тысячей эффектов, которыми ты можешь порадовать своего «друга»…

При этом обвинении шерсть на ушах Делии встала дыбом, и она выпалила:

— Никакой он мне не друг! Он последний гад… Ой! — оборвала она себя, потешно прикрыв рот ладошкой, и пребольно шлёпнула ею но губам: сказалось воспитание. Разумеется, теперь Делия не верила сказкам родителей о том, что Аласаис карает юных любителей злословья уродством, но привычка есть привычка. Девочка невольно вспомнила о той, кто не так давно развеял этот миф, заодно перевернув вверх лапами всю её жизнь.

— Я… Он оскорбил мою… мою подругу, прямо на улице, при всех… Самую замечательную алайку! Это она помогла мне стать… такой. Я всегда мечтала, а она раз — и сделала! — добавила Делия, незаметно для себя самой выдав «страшную» тайну своего неалайского происхождения.

— Человек, в Бриаэлларе — и оскорбил алайку? — недоверчиво покачал головой Балфишрейн. — Если не секрет, кто твоя благодетельная подруга?

— Аниаллу ан Бриаэллар, сианай, — объяснила девочка, не видя в этом ничего плохого, и зачерпнула ещё ягод уже с разрешающего кивка хозяина. Попутно она разглядывала какой-то предмет за спиной Балфишрейна — не то портрет, не то зеркало — завешенный тёмной тканью, из-под которой виднелся только угол искусно выкованной рамы чернёного серебра. Делия и не заметила, что после её слов внимание к ней карга возросло в добрую сотню раз. Девочка понравилась ему с первой минуты: она была жизнерадостна и любознательна, как все алаи, а кроме этого, умела быть благодарной и обладала решимостью действовать… А теперь ещё и «сианай». В холодном, выжженном дотла былыми страстями каргнорианском сердце затеплился огонёк надежды. Этого ребёнка ни в коем случае нельзя было отпускать просто так, она могла быть более чем полезна…

— И кто же посмел грубо говорить с сианай?.. И сумел выжить, эффектно добавил каргнорианец, изобразив на морде крайнее недоумение.

— Не знаю. Он, его зовут Райс, сказал ей такие гадкие вещи, а она ничего не сделала. Улетела, и всё, а он дальше стал орать. Это несправедливо! Она так обо всех заботится, жизнью рискует, а он!.. — Делия гневно фыркнула, проглотив новую порцию ругательств. Почему-то она была полностью уверена, что этому существу можно доверять, и не стеснялась рассказывать о своих чувствах.

— Ну что ж, тогда нам придётся сварить для него особенное зелье, — протянул Балфишрейн, перегнувшись через прилавок и заговорщицки подмигивая девочке. — Ты, юная госпожа, даже можешь мне помочь, если желаешь, — когда яд делает тот, кто лично ненавидит того, кому он предназначен, отрава приобретает гораздо большую силу.

— Правда?! Тогда давайте вместе! — воскликнула Делия. Несмотря на все усилия, она не смогла оставаться по-взрослому спокойной, её так и сжигало любопытство: яды она никогда не варила.

— Разумеется, — пророкотал Балфишрейн. Он был доволен не меньше Делии, но скрывал это куда лучше её.

В пасть ему случайно попала вяленая лапа одной из тушек, свисающих с потолочной балки, и карг задумчиво пожёвывал её, размышляя над заказом Делии. Она же, окончательно освоившись, присела на позолоченный табурет с сиденьем из мягкой красно-фиолетовой губки, положила голову на кулачки и приготовилась…

Наконец Балфишрейн додумал свою мысль и полез под прилавок, демонстрируя Делии покрывающий его широкую спину орнамент из цветных пластин и шипов. Она подалась вперёд и чуть не получила по лбу сосудом из лилового стекла, который на ощупь ставил на стол Балфишрейн.