Светловолосый мальчик молча тащился вперед, временами спотыкаясь. А потом совершенно неожиданно упал, словно от незримого удара, и остался лежать прямо в грязной луже на полу. Остальные неуклюже остановились, тычась один в другого. Все были закованы в тяжелые цепи, очень мешавшие двигаться.

Один из стражников пнул упавшего, но тот не пошевелился. Другие пленники стали переглядываться, и некоторое время спустя Сэми неохотно проговорил:

– Я его понесу.

Поднять безвольное тело закованными руками оказалось не так-то просто, но наконец Сэми справился. Стражники равнодушно смотрели. Потом процессия вновь тронулась. Пленники шаркали ногами в укороченных кандалах.

Наконец мальчишек загнали в камеру, где и оставили, даже не сняв соединявшую их цепь. В каземате царила кромешная тьма. Ощупью удалось установить, что камера была очень маленькая, едва-едва поместились. Вдоль стены в углублении протекал ручеек – вонючий, сточный. Пахло сыростью, страхом и нечистотами, наплывал сладковато-гнилостный дух разлагающейся плоти…

Дверь открылась всего раз – передали кувшин воды. Больше за трое суток они не получили ничего.

Потом, когда они уже успели увериться, что здесь-то их и бросят умирать с голоду, дверь снова открылась. Внутрь пролился слепящий свет факелов, и требовательный голос спросил:

– Кто вожак?

Каждый с ужасом задумался, а не заставят ли вожака за всех отдуваться, поэтому они некоторое время молчали.

– Живей! – рявкнул голос. – Не то схвачу первого, кто попадется, и велю говорить!

– Я вожак, – сказал Эриш и сделал шаг вперед.

Спорить никто не стал.

Дорога наверх оказалась гораздо короче спуска, зато пришлось лезть по крутой каменной лестнице. Эришу, ослабевшему от жажды и голода, этот подъем дался нелегко. Временами он думал, а не убьют ли его прямо сегодня. Ну и пусть, сказал он себе. По крайней мере, все кончится!

Его привели в небольшую квадратную комнату, где вонь сточных тоннелей частью выжигало из воздуха факельное пламя, частью забивал запах сухих размолотых трав. Стены, недавно побеленные, еще пахли краской. В комнате стоял деревянный стол и два стула возле него. Там сидел какой-то человек. Он поднял глаза, увидел вошедшего Эриша и сказал с некоторым удовлетворением в голосе:

– Я так и думал, что это будешь ты, парень.

Эриш испытал такое невероятное облегчение, что еще чуть – и коленки подломились бы. Перед ним был Шаскара! Его друг, герой его детства, а ныне – величайший полководец Города. Этот человек уж точно не допустит, чтобы Эриша запытали насмерть из-за убитых собак!

– Сядь, – велел полководец.

Эриш благодарно шлепнулся на деревянное сиденье.

– Вас хоть покормили? – Шаскара внимательно смотрел на него.

Эриш замотал головой.

– Принеси еды, – велел Шаскара стражнику. – И воды.

Тот коротко отсалютовал и ушел.

Шаскара подождал, пока мальчик вволю не напьется и не съест принесенный хлеб с мясом. Сам он время от времени вставал и прохаживался по комнате.

Еда оказала должное действие. В голове у Эриша прояснилось, и он заметил, что с той первой встречи у полководца прибавилось и седины, и морщин, проложенных заботами. Он был одет не по-военному: в мягкую удобную рубаху и штаны, то и другое серого цвета. В таком облачении крепкий немолодой человек вполне сошел бы за пахаря или кузнеца.

Наконец Шаскара уселся и заговорил. Его голос звучал ворчливо и хрипло и был полон какого-то чувства, распознать которое Эриш не сумел.

– Я спас тебе жизнь, когда ты был ребенком, – начал он без предисловий. Эриш кивнул и открыл рот, собираясь запоздало поблагодарить, но полководец продолжал: – Не могу обещать, что на сей раз снова получится.

Эриш нахмурился. Это не имело смысла. Шаскара был самым главным и самым великим. Как может быть, чтобы у него что-то не получилось? Захочет – приговорит, захочет – спасет…

– Они же просто собаки… – пробормотал мальчик, прекрасно понимая, что это был довод надувшегося ребенка.

– Не просто собаки, парень. Это были собаки императора.

– Откуда нам было знать?

– Вы были на землях императора. Значит и собак встретили императорских.

Эриш открыл рот, собираясь спорить, но тут вмешался здравый смысл. К своим тринадцати годам он в какой-то мере уже представлял, на чем зиждется жизнь Города. Те собаки были императорскими, потому что император так сказал. И возражать без толку.

– Ты за нас замолвишь словечко? – лишь спросил он своего друга.

Шаскара опустил седоватую голову. Эриш невольно подумал о том, какую тяжкую ношу, должно быть, нес этот человек.

– Нет. – Полководец медленно покачал головой. – Эриш, пойми: замолвить за вас словечко – значит пойти против императора, а это верная смерть. Держать речь в вашу пользу дозволяется только законнику, который служит суду и не может быть обвинен в измене. – Он вновь покачал головой. – Ну, по идее, не может…

– Ты знаешь такого законника? – жадно спросил Эриш.

– Ты не задумывался, парень, почему я помог тебе тогда и теперь опять пытаюсь помочь? – вместо ответа, сказал полководец.

Если честно, Эриш не задумывался. В тот раз он был для такого еще слишком мал. А теперь он был слишком несчастен и напуган, чтобы еще и гадать, с чего великому воину вроде Шаскары понадобилось спускаться в эту преисподнюю ему на выручку. Эришу стало стыдно.

– Почему, господин? – спросил он смиренно.

– Потому что я твоему отцу жизнью обязан.

– Я не знаю своего отца…

– На самом деле знаешь. Просто не помнишь.

– Мне было четыре года, когда он отослал меня в чужеземный город, чтобы я был там заложником… рабом. Я и не пытаюсь его вспоминать!

– В прежние времена, когда еще был мир, так было заведено в отношениях между Городом и некоторыми соседями. – Шаскара передернул плечами. – Короли, платившие дань, присылали своих сыновей ко двору императора получать образование и постигать воинское искусство.

– Мы зовемся гостями, но на самом деле все мы заложники! – с горечью ответил Эриш.

– Верно. Вы заложники ради добрососедского поведения своих королей. Тем не менее твой отец взбунтовался, а ты по-прежнему жив. И другие тоже. Вы – последние. Все ваши отцы погибли, в большинстве своем от мечей воинов Города. И все-таки император не велел вас казнить. Вы шестеро никогда не шушукаетесь об этом по вечерам?

– А не об этом суд-то затеяли? – хмуро проговорил Эриш.

– Что за чушь! – рассердился Шаскара. – Ты же умница, так думай головой! Если бы император вознамерился тебя убить, ты бы мгновения лишнего не протянул. И причины для этого ему особые не нужны!