Целую, а он отвечает. Жадно и напористо. Играя своим языком с моим, касаясь неба и сжимая пальцами попу, заставляя меня забыться и утонуть в ощущениях этого смелого и откровенного действа. Отвлечь от того, что будет дальше. Отпуская из захвата мои губы и целуя в ушко нежно и мягко, и я слышу всего одно слово:

— Прости, — и не успеваю спросить, за что, как одним движением бедер Макс толкается внутрь, и тело пронзает боль, вышибая из глаз слезы, заставляя вскрикнуть и вцепиться в его волосы до боли в пальцах.

— Тш-ш-ш, — шепчет Макс, поглаживая по волосам и успокаивая, пока боль не начинает медленно отступать, а дыхание выравниваться. Не двигается, не требует, а покрывает нежными легкими поцелуями лицо, шею, плечи, давая привыкнуть к новым ощущениям наполненности. Собирая каждую скатившуюся слезинку, говорит всякие милые глупости и, когда боль теряется окончательно, постепенно начинает двигаться.

Находит мои губы и накрывает своими, задавая темп и ритм. Сначала очень аккуратно, медленно заставляя принять его всего, привыкнуть. Постепенно ускоряясь.

Я сильнее сцепляю лодыжки у него за спиной и с каждым новым толчком, новым движением внутрь все больше пропадаю в потрясающем ощущении единения. Мне мало. Сейчас, когда боль отступила, а вместе с ней и неловкость, хочется больше, ярче, и Макс улавливает мое желание, спускаясь губами к груди и всасывая вершинку; я слышу грубый рык, и он начинает вдалбливать сильнее.

Не представляю, каких сил ему стоило сдерживать себя, но сейчас, когда наше дыхание в унисон и сердца несутся, выдавая сумасшедшее тук-тук-тук, губы сами собой тянутся в улыбке. Тишину спальни нарушает только наше громкое сбившееся дыхание и удары потных тел. Мои пальцы спускаются на его мощную спину, обхватывая, и с последним глубоким толчком Макса внутрь в глазах замелькали звезды, а по телу пробегают микроинфаркты.

— М-а-акс… — вырывается громкий стон, и я выгибаюсь в сладком спазме, что прошибает до самых волос, а ноготки впиваются и царапают сильную спину навалившегося на меня парня, крепко сжимающего в своих стальных объятиях и тяжело дышащего мне в волосы.

Мы оба замираем.

Макс дает себе всего пару секунд, чтобы прийти в себя и, целуя в щечку, перекатывается на кровать, подтягивая меня к себе под бочок.

Я укладываю голову ему на грудь и… кажется, медленно умираю от того, как мне хорошо. В теле гуляет жуткая слабость. Кажется, руки, ноги до сих пор дрожат. Пальчики вырисовывают на идеальном торсе незамысловатые узоры, а губы улыбаются. Хочется что-то сказать, но и язык двигаться отказывается, а глаза сами собой закрываются.

В его жарких, уютных объятиях, с гулко стучащем сердцем у меня под ухом и руками, что крепко прижимают к прекрасному идеальному телу, я пропадаю.

Темнота совершенно бессовестным образом утаскивает меня в свои объятия и последнее, что я помню, это как нашла в себе силы потянуться и поцеловать сильную шею парня.

Парня, что вопреки своему образу, умеет любить так нежно и обнимать так крепко. Парня, голову от которого я потеряла еще много-много лет назад и о близости с которым до недавнего времени я могла только мечтать.

Мой самовлюбленный защитник и прекрасный рыцарь.

Мой невероятный Сим…

А дальше меня сморил безмятежный и самый крепкий за всю мою жизнь сон.

Глава 49. Сим

Летта засыпает, а я не могу. И не хочу.

Лежу и почти до самого рассвета смотрю в потолок. Слушаю мерное дыхание малышки, устроившейся у меня под боком, и только и могу, что крепче прижимать к себе. Боясь спугнуть такой невероятный момент.

Любой момент рядом с ней автоматически становится невероятным.

Меня абсолютно не тревожит то, что случилось на банкете. Мне как никогда ровно до того, что завтра утром я могу проснуться и стать звездой всей скандальных изданий и новостей. Все в этот момент кажется ничтожным, кроме одной девчонки, что забралась уже, кажется, глубоко под кожу.

Я совершенно точно стал зависимым от ее голоса, запаха, смеха и… взгляда. Ее губами я никогда не смогу пресытиться, а ее красные от смущения щечки забыть.

Перед глазами, как в каком-то кино, проносится столько воспоминаний! Наших с ней воспоминаний, начиная с самого детства. С самого первого взгляда, который я помню даже спустя девятнадцать лет. Помню, как первый раз это очаровательное кареглазое чудо, болтая крохотными ножками в кроватке, улыбнулось мне, так доверчиво вцепившись в мою руку.

Доверилась еще тогда и доверила самое драгоценное сейчас.

“Хочу… уже давно” — проникновенный шепот как на повторе крутится в голове. А стоит только вспомнить ее тихие стоны и руки, ее подернутый желанием взгляд, как кровь закипает и тело требует продолжение. Для нее это было впервые, и я не имею права требовать больше. Будь это кто-то другой, будь я тот самый Макс из прежней жизни, я бы взял свое. Но с ней я незримо начал меняться еще давно. А сейчас, спустя безумные счастливые недели, что мы с этой ехидной девчонкой вместе, я, кажется, стал совершенно другим человеком.

И мне, черт побери, это нравится!

Удобней устраиваюсь на боку и целую темную макушку, утыкаясь носом в ее волосы и вдыхая знакомый с детства аромат.

Моя.

Вредная, мелкая Виолетта, которую я намерен сделать своей женой. Увезу в Испанию и не отпущу. Самоуверенно? Скорее всего. Но знаю, чувствую, что эта вредина предназначена мне. Точно так же, как и я предназначен ей.

Так за размышлениями, что делать дальше и какой станет наша с ней жизнь после этой крышесносной ночи, не замечаю, как сон все-таки сморил.

А утро начинается с сюрприза.

С хлопка двери и испуганного писка Летты:

— Черт, Сим!

Открываю один глаз и уже в последний момент вижу, как растрепанная, в одной футболке, залетает в спальню Летта и, хлопнув дверью, заскакивает ко мне на кровать.

— М-м-м, ты чего, малышка? — запускаю пятерню в ее волосы и тяну на себя в ужасно настойчивом желании поцеловать эти припухшие розовые губки, но она упирает ладошки мне в грудь и сопротивляется.

— Предки! — смотрят на меня испуганно шоколадные глаза.

— Что? — машу головой, потирая переносицу, — о чем ты, Летт? — сажусь на постели, подтягивая покрывало и пряча приличный стояк. У нее сейчас состояние явно не подходящее для того, чтобы повторять ночные безумства.

— Я говорю, предки приехали, Макс, — заползает ко мне на колени девчонка.

— И-и-и? — тяну, плохо понимая, чего она переполошилась-то так.

— И-и-и судя по всему, они нас… видели, —