“Берите живым”, — приказал тайный советник. — “По возможности”.

“Принято”, — ответил я и оборвал канал.

Как раз в этот момент я вырулил на шоссе. Дорога была скользковатой, и в сочетании с крутыми закрытыми поворотами явно не способствовала гонкам на высоких скоростях. Не знаю, каким водителем был Василий, но я точно не желал рисковать. Сам-то не поломаюсь — на всякий случай активировал “Берегиню”, но вот улететь в кювет, не поймав беглеца, не хотелось.

“Пока не забыл”, — я снова дернул тайного советника. — “У Василия есть квартира в городе или другое место, где он может спрятаться?”

“Не учи меня моей работе, Михаил”, — проворчал Корф. — “Все будет проверено. Твоя задача — перехватить Проскурякина как можно раньше”.

Теперь уже Пистолетыч первым оборвал связь. Я почувствовал себя инициативным дураком — вроде и мысль придумал дельную, но и правда полез учить ученых.

Нужно подумать, как его брать. Причем как сделать это так, чтобы не создать угрозы для остальных участников движения. Зима, гололедица, карельский горизонтальный серпантин — и напуганный вусмерть беглец, способный на любые действия. Так себе расклад.

Ладно, по порядку.

У меня в запасе было несколько заклинаний, которые я мог отправить прицельно — те же “Косы” и “Колобки”. “Косам” можно было придать свойство острого металла и, например, запустить по колесам. Рискованно, но авто гарантированно дальше не поедет.

Можно было рискнуть и поставить перед машиной Василия барьер — сделать глухой “Покров”, от которого тачка отпружинит. Это собьет водителя с толку и наверняка изменит траекторию движения. Только вот беда в том, что “Покров” можно было поставить, находясь относительно близко. А значит, придется выезжать на встречку. Что опасно. Я не был асом в вождении.

Крайняя мера — хорошенько отконфигурированный “Колобок”. Но от удара такой силы автомобиль беглеца может просто подлететь на пару метров вверх. А как упадет, неизвестно.

Короче говоря, всюду риски. Надеюсь, Василий пристегнулся.

“Как дела?” — раздался в голове голос Корфа.

“Пока сказать нечего”.

“Держи в курсе”.

Василий был простолюдином, поэтому вряд ли представлял для меня угрозу. Если только те, кому он наговорил лишнего, не снабдили его интересными и опасными артефактами. Лучше бы ему не сопротивляться, конечно. Сейчас я был настолько зол, что руки чесались отколоть какую-нибудь жестокость. Предательство Василия, этого оплота спокойствия и надежности, оскорбило даже меня.

— Ну-ка… Кто это у нас там…

Я чуть подался вперед, силясь разглядеть ехавший впереди автомобиль. Я наконец-то вырулил на относительно длинный и прямой участок дороги и позволил себе немного разогнаться. Колеса вошли в колею — мерзкое и неприятное явление, но ничего с этим поделать я не мог.

Македонский потихоньку нагонял машину, и я различил цвет. Светлая. Не новая. Видимо, наш клиент.

Я дал по газам, на всякий случай усилив “Берегиню”. До перекрестка со Средневыборгской дорогой оставалось не больше одного-двух километров. Мне следовало торопиться.

— Ну, Македоша, не подведи, — взмолился я и переключил передачу на максимальную.

Василий явно меня заметил и узнал автомобиль Ирины — он тоже дал по газам, но, судя по всему, водил не очень уверенно. Бежевый “Руссо” дернулся, вильнул задом и чудом удержался в колее. Даже я почти физически почувствовал дрожь, что пробежала по машине беглеца.

Сейчас я должен был решить, каким методом действовать. Закрытых поворотов не было. Встречная полоса тоже оказалась пустой. Поэтому я решился на самый сложный, но безопасный для беглеца маневр.

— Боженька, если ты существуешь, помогай! — заорал я, газанув и вылетая с колеи. Плевать на двойную сплошную и запрещавшие обгон знаки — мне требовалось поравняться с авто Василия.

Дворецкий не разгадал моего замысла, но инстинктивно чуть прижался к правому краю дороги. На отрывая рук от руля, я усилием мысли принялся творить “Покров” — сначала тонкий едва заметный белесый слой, затем второй, третий…

Василий все понял слишком поздно. Вдавил педаль тормоза, машина снова лишь чудом осталась на своей полосе… Идя параллельно с его автомобилем, я увидел округлившиеся от ужаса глаза дворецкого.

А мгновением позже бежевый “Руссо” влетел в барьер.

Сперва до меня донесся звук — визг тормозов, хруст ледовой крошки. Удар получился глухим, словно машина врезалась во что-то мягкое.

Так я и задумывал — успел накинуть алгоритм в конфигурацию. Сказали брать живым — буду брать живым.

“Руссо” отпружинил от барьера и отскочил на встречку. Взметнув волну крошки и грязного снега, машина крутанулась и, подпрыгнув на колее, вылетела в кювет. Я ударил по тормозам, и, стараясь влезть в колею, свернул на обочину.

— Вот дерьмо, — вырвалось у меня, когда я разглядел покореженный кузов, уткнувшийся капотом в ствол мощной сосны.

Автомобиль умудрился налететь на сбитый в ледяную глыбу снег на обочине, подлетел на нем как на трамплине и приземлился в лесу. Всюду валялись тонкие ветки кустарников, комья грязного снега.

Сам бежевый “Руссо” уже явно был не на ходу.

— Василий! — Я вылетел из Македонского и лихо перепрыгнул через высокий вал снега. — Василий, вы живы?

Глупый вопрос. Но может отзовется… Проклятая дорога. Вечно на ней что-то случается.

Я съехал вниз по склону и осторожно приблизился к автомобилю со стороны водителя. Лобовое стекло покрылось сеткой трещин. Мотор заглох — уже хорошо. Василий сидел, уткнувшись лбом в руль. На лбу багровела рана, по шее стекала струйка крови. Он бы повалился вперед полностью, но ремень безопасности удерживал.

Может все же жив?

Я осмотрел дверь. Смята. Просто так не открыть — заклинило. Сотворив мощную “Косу”, я принялся вскрывать автомобиль, словно консервную банку. На это ушло несколько минут. Или больше — я так торопился, что перестал чувствовать время.

— Василий! — Я оторвал отпиленный металл и отбросил в сторону.

Дворецкий медленно открыл глаза. Один был залит кровью. Обо что же он так стукнулся?

— Не шевелитесь! — Приказал я и провел ладонями вдоль доступных участков его тела, силясь выявить повреждения.

Ну, могло быть гораздо хуже. Впрочем, если скорая вовремя не заберет его или если я не вмешаюсь с силой, то дворецкому все равно конец.

— Ми… Михаил Ник…

— Тихо! Вытаскивать мне вас нельзя. Если у вас перелом позвоночника, то лучше вас вообще не двигать до приезда докторов. Сейчас приедут ребята Ланге, вызовем вам скорую.

Странно, но, увидев этого человека в раскуроченном автомобиле — окровавленного, беспомощного — я уже не ощущал той ярости и желания прибить его на месте. В конце концов, с этим успеется — не свои, так чужие прикончат.

— Послушай…те… — тихо проговорил