– Этот конь не знает седла и, уверяю тебя, никогда не узнает. И без возражений.

– Хорошо. Ты еще что-то хотел сказать… или сделать?

– Никогда больше не зови его Вилли.

По его лицу Бренна поняла, что он не уступит.

– Не буду, – пообещала она и тут же выпалила:

– А ты заметил, что еще ни разу не поцеловал меня, как вернулся? Тебе, наверное, даже такая мысль не пришла в голову?

Да он ни о чем другом больше и не думал, как об этом, но признаваться ей он не собирался.

– Мы были не одни. Напомни мне вечером. Я тебя поцелую. Она не поняла – он что, смеется над ней?

– Если не забуду, – сказала Бренна. – Да мне это и не важно.

– Важно, важно. Смотри куда ступаешь. Еще не все ямы засыпаны.

– А что касается ям…

– Ну уж нет!

– Прошу прощения…

– Я ни слова не хочу слышать о церкви! Ни сейчас. И никогда. Понятно?

– Да, мне понятно, какой ты упрямый.

Бренна видела, что он еще не пришел в себя от ее затеи закрыть мрачный пейзаж церковью. Как бы то ни было, но Коннор и не запретил ей эту постройку, тем самым оставляя Бренне надежду, что, может быть, к завтрашнему дню у него возникнет желание хотя бы выслушать ее. Конечно, к тому моменту она сумеет подготовиться и действовать деликатнее. Просто он оказался не готов увидеть эти ямы, выкопанные на его земле без его ведома. Бренна находила, что фасад дома выглядит отвратительно, но если сказать об этом Коннору прямо, он обидится. Надо найти какое-то объяснение, почему ей так захотелось выстроить церковь именно на этом месте.

Бренна заговорила о более важном:

– Вечером, когда мы поднимемся наверх, мне надо серьезно поговорить с тобой. Я должна сказать тебе кое о чем из ряда вон выходящем. Тебе это абсолютно точно не понравится.

– Скажи сейчас.

– Я лучше подожду до вечера. Сначала я хотела бы тебя немного подготовить, – добавила она. – Как бы моя новость не разбила тебе сердце.

В ответ он засмеялся, и это ей не понравилось.

– Это серьезное дело, – настаивала она.

– Уверяю тебя, как бы это ни было серьезно, мое сердце выдержит. Почему тебе не рассказать обо всем прямо сейчас и покончить с этим? Можно подумать, тебя что-то пугает.

– Да, пугает, но я все-таки дождусь вечера. А сейчас приготовься, тебя ждет сюрприз. Не хочу портить тебе настроение плохой новостью.

И вдруг Бренна горько пожалела, что решила заранее его подготовить к этому мучительному для нее разговору. У нее все свело в животе, как будто в нем завязался огромный узел. Что же она собирается сделать? Стать причиной войны между братьями? Боже, смилуйся над ней! Но разве есть у нее другой выход? Его нет!

Она задала тот же вопрос отцу Синклеру на исповеди, и он сразу согласился – надо все рассказать мужу, когда он вернется, а солдатам сообщить немедленно. Она долго уверяла священника, что эту новость первым должен узнать Коннор. Наконец отец Синклер сдался, взяв с нее обещание соблюдать осторожность и не оставаться наедине с Раеном.

Священник пообещал ей, что вернется завтра утром и посмотрит на реакцию Коннора. Но она подозревала, что на самом деле он хочет убедиться, все ли в порядке. Бренна была уверена, что к моменту его возвращения и духу Раена в замке не будет.

Коннор вернул ее в настоящее, приказав смотреть под ноги.

– Муж Брокки спрашивает, не хочешь ли ты взять щенка, – повторил он вопрос, на который Бренна, поглощенная своими мыслями, не обратила внимания.

– А почему он решил отдать мне щенка?

– Потому что это единственное, что он может дать тебе.

– Но почему…

– Бренна, это подарок. Ты проявила доброту к его жене, и он хочет тебя отблагодарить.

– Как мило с его стороны! – Она была тронута. – А ты не против щенка в доме?

Он покачал головой:

– Я скажу старику, что ты будешь счастлива, но постарайся не потерять его подарок. Хорошо?

– Во имя всего святого… – пробормотала она. – Ты делаешь все, чтобы испортить мне настроение, да?

Коннор не счел нужным отвечать, а притянул ее к себе, сильно удивив Бренну. Он обнял ее за плечи.

– Ты не разочарована, что это щенок? Она удивленно посмотрела на мужа.

– Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь? Коннор ответил сквозь смех:

– Но ведь это не поросенок.

– А, ты все помнишь! – воскликнула Бренна. Он открыл ей дверь, а потом сказал:

– Конечно, помню. Я даже помню, как держал тебя на руках. Ты весила меньше, чем мой плед. Я думаю, ты была такая же, как Грейс.

– Нет, я была намного старше.

– Ты пахла, как тот поросенок, которого завернула в юбки.

– Ну нет, я не могла так пахнуть, потому что меня перед этим помыли. Моя сестра мне все рассказала.

– Ты пыталась указывать мне, что делать, даже когда была ребенком. Я уже тогда должен был предвидеть.

Она с трудом следила за разговором, потому что в его глазах было столько тепла, что ни о чем другом она не могла думать. Боже, какой он красивый!

– Что предвидеть? – спросила она прерывистым шепотом.

– Что ты еще заставишь меня поволноваться.

Ничего лучше этого она не слышала от него за все время. Шумно вздохнув, она от души поблагодарила его и только потом сообразила, что он и не собирался делать ей комплимент.

Но он не рассмеялся, а обнял жену и наклонился к ее лицу.

Прежде чем она поняла, что он собирается ее поцеловать, она почувствовала, как крепко и горячо он прижал ее к груди, и тут же его губы с поразительной нежностью слились с ее губами. Прикосновение его языка, страстное и требовательное, подняло в ней такую бурю чувств, которой она сама не ожидала…

Внезапно все переменилось. Бренна жаждала держать его в своих объятиях до конца жизни, и хотя она пыталась убедить себя, что испытывает лишь облегчение, оттого что муж вернулся и разберется с Равном, она понимала – есть другая причина, и куда более веская. Она влюбилась в Коннора.

Эта догадка не привела ее в восторг. Скорее напротив, заставила почувствовать себя глубоко несчастной. Как могла она допустить такую ошибку? Ведь он ее не любит, он просто использует ее в своих целях. Он хочет наследников.

Коннор внимательно посмотрел на жену и озабоченно нахмурился, заметив слезы, навернувшиеся на глаза.

– Что с тобой? Почему ты плачешь?

– Это случилось слишком быстро, – заикаясь проговорила Бренна. – Я знала, Коннор, честно, я знала…