Молодой герцогине было даже стыдно, что она так бесконечно счастлива, когда ее сестра и подруга страдают. Но через несколько дней она заметила, что Лиза стала лучше выглядеть, у нее порозовели щеки и появился аппетит. Сидя за столом, княжна начала шутить, поддерживать беседу, а когда она захотела отправиться на прогулку верхом, Долли поняла, что дела пошли на поправку.

— Лиза, тебе стало лучше? — осторожно спросила молодая герцогиня.

— Да, дорогая, теперь — всё хорошо, голоса больше не мучают меня, и никто из мертвых больше не приходит, — сказала Лиза и смущенно опустила глаза.

— Твой дар покинул тебя? — удивилась Долли.

— Не совсем, по руке я могу читать, так же, как и раньше, но исчезли голоса.

— Лиза, и как же это получилось? — насторожилась Долли, глядя на заалевшее лицо княжны.

— Ты правильно догадалась, — подтвердила Лиза, не поднимая глаз, — я сделала это в ночь маскарада, но умоляю — не спрашивай меня ни о чем!..

— Боже мой, — воскликнула Долли и с ужасом посмотрела на сестру, — а если у тебя будет ребенок?

— Значит, так тому и быть, — совершенно спокойно ответила княжна, как будто всё давно решила.

— Лиза, но ведь взаимоотношения между мужчиной и женщиной могут быть разными, если люди любят друг друга — это прекрасно, но может быть и так, как видела Даша…

— Не волнуйся, у меня всё было прекрасно, но не спрашивай больше ни о чем, — попросила княжна, — я положилась на волю божью, положись и ты.

— Хорошо, обещаю больше не тревожить тебя, — согласилась озадаченная Долли, стараясь осмыслить неожиданную новость, — пойдем к Даше, посмотрим, как она сегодня.

Девушки подошли к спальне Даши Морозовой. После перенесенного шока девушка до сих пор лежала в постели, не в силах подняться от слабости, но она больше не плакала и старалась быть бодрой, когда к ней приходили подруги.

— Как ты сегодня, Дашенька? — спросила Долли, садясь на стул около кровати.

— Хорошо, я хочу сегодня попробовать встать, помогите мне, пожалуйста, — попросила Даша.

Сестры помогли ей подняться с постели и одеться. А потом под руку с Долли она прошлась по комнате и вышла в коридор.

— Давай сегодня походим по коридору, а уж завтра, если всё будет хорошо, спустишься вниз, — предложила герцогиня.

Они несколько раз прошлись по коридору, и когда Даша почувствовала, что устала, вернулись в комнату, где их ждала Лиза. Она стояла у окна, держа в руках маленькую фарфоровую шкатулку сливочного цвета.

— Даша, эта шкатулка капитана Брауна излучает нежность и преданность, которые он испытывает к тебе, — сказала она, улыбнувшись вошедшей девушке, — но и ты часто держала ее в руках — я чувствую твои сомнения и страх.

— Ты права, мне очень нравится капитан, он — добрый и надежный, но ты знаешь, чего я боюсь.

— Не нужно бояться: когда мужчина и женщина испытывают друг к другу нежность, отношения между ними — прекрасны, — вмешалась Долли. Она боялась, что Лиза поделится своим опытом, но та, поняв беспокойство сестры, промолчала. — Островский убит, больше никто не причинит тебе боли, давай вместе забудем этот кошмар! Я уже забыла в объятиях своего мужа.

— И тебе совсем не страшно? — робко спросила Даша.

— Совсем не страшно — более того, мне это очень нравится, я с радостью иду в спальню.

— Я тоже постараюсь забыть, — пообещала Даша, — только к озеру ходить больше не будем.

— Хорошо, к озеру мы больше не пойдем, тем более что через неделю мы уезжаем в Лондон, — согласилась Долли.

Сестры оставили Дашу отдыхать, а сами пошли собираться на прогулку. Около конюшни они увидели лорда Джона, разглядывающего Крылатого, которого старый Саммер чистил на солнышке.

— Он вам нравится, Джон? — окликнула молодого человека Долли.

— Даже я понимаю, что он необыкновенно хорош, — согласился Джон, — но у меня было окружение, состоящее из одних женщин — боюсь, что навыки, которые для моих ровесников естественны, у меня совсем не развиты.

— О чем вы говорите? — удивилась Долли.

— Я плохо езжу верхом, не разбираюсь в лошадях, не владею оружием, — спокойно объяснил молодой человек, как видно, он давно смирился со своими недостатками.

— Но это — дело поправимое. Я так страдаю, что у меня нет партнера для фехтования, и с радостью возьмусь вас учить, если вы составите мне компанию. Из пистолетов я тоже стреляю вполне прилично, — сказала герцогиня, улыбаясь деверю. — Ну что, договорились?

— Договорились, — удивленно промолвил лорд Джон, — но, может быть, вы возьмете меня и на прогулку верхом?

— Конечно, выбирайте коня, — согласилась Долли.

Через четверть часа трое всадников во главе с молодой герцогиней, летящей на Крылатом, проскакали по подъездной аллее. Долли свернула на дорогу, ведущую прочь от озера, что не укрылось от глаз Чарльза, смотревшего на жену из окна кабинета. Герцог понял, что жена боится — нужно будет перебороть этот страх, иначе они не смогут быть здесь счастливы.

Он проводил взглядом кавалькаду и вернулся к столу, где просматривал отчеты из других имений. Чарльз взял перо, но вернулся мыслями к привычной для него теме. Он обещал Долли, что через год отпустит ее — но теперь это стало для него совершенно невозможным. Страстно любя жену, он не мог больше представить своей жизни без нее, но и нарушить слово, данное ей, он тоже не мог. Сейчас его молодая жена, казалось, любила его, но ведь это могло быть только благодарностью за спасение, а такие чувства долго не живут. Что будет, когда она успокоится, когда исчезнет потребность в защите? Чарльз с ужасом представил равнодушное лицо Долли, прекрасное, холодное — такое, каким оно было до свадьбы.

— Ох, Лисичка, я готов теперь всё отдать за право таскать для тебя каштаны из огня, — невесело пошутил он, — только нужны ли тебе мои каштаны?

Неделя, оставшаяся до отъезда в Лондон, пролетела незаметно. Долли начала заниматься с Джоном фехтованием и встретила такую благодарность и желание учиться со стороны молодого человека, что теперь проводила в портретной галерее, где они фехтовали, по нескольку часов. Чарльз, благодарный жене за внимание к своему брату, не мешал им заниматься, хотя скучал по своей молодой герцогине, и едва мог дождаться вечера, чтобы увести ее в спальню.

Постепенно открывая Долли страну наслаждений, он учил жену, что в любви нет ничего запретного, и страсть двоих — всегда прекрасна. Поняв это, молодая женщина отбросила застенчивость и начала смело отвечать на ласки мужа, стараясь доставить ему такое же удовольствие, какое он дарил ей. В последнюю ночь в Гленорг-Холле они так и не заснули, снова и снова наслаждаясь своей близостью, а когда рассвет окрасил светлый шелк штор нежным алым цветом, герцог поцеловал теплые губы жены, отдыхающей на его плече, и предложил: