Норманны были хорошими кузнецами и ювелирами: оружие, сделанное их руками, красиво, украшения – неплохи. Однако в работе с металлом они едва ли превзошли континентальных и англосаксонских мастеров. То немногое, что у нас есть, говорит о скандинавах как об отличных ткачах, портных и создателях гобеленов. Северные строители прекрасно умели работать с камнем, торфом и особенно деревом. Хотелось бы увидеть палаты конунга или большую усадьбу, ибо позднейшие источники и археологические данные подтверждают, что это были величественные добротные здания, столь же совершенные по форме и так же богато украшенные, как викингские корабли. Увы, ни одно из них не сохранилось до наших дней.

Но более всего викинги преуспели в резьбе по дереву и камню. Если судить по имеющимся у нас образцам, лучшими резчиками по дереву были норвежцы, резьба по камню процветала на Готланде. Дерева и камня в Скандинавии хватало с избытком, и нет ничего удивительного, что в этих ремеслах северные мастера не знали себе равных.

Достаточно полное представление о скандинавском искусстве резьбы по дереву можно получить, исследуя находки из корабельных погребений. Женщина, похороненная в Усеберге, неподалеку от Тунсберга в Вестфольде, если и не была Асой, матерью Хальвдана Черного, наверняка принадлежала к династии конунгов, ибо только очень могущественные и богатые властители могли призвать к себе стольких прекрасных мастеров и похоронить умершую с такой роскошью. К счастью для нас, почва в районе захоронения представляла собой голубую глину и корабль со всем погребальным инвентарем пролежал в целости и сохранности под верхним слоем торфа много веков, пока его не раскопали в 1904 г. Находки из усебергского погребения ныне находятся в музее в Осло, где их старательно оберегают и при необходимости реставрируют. Самые замечательные артефакты из богатейшей коллекции резных деревянных украшений и изделий – нос корабля, повозка и трое саней. Их изготовили разные мастера в первой половине IX в., и мы можем проследить различия в технических приемах и стилях. Но какой полет воображения и мощь! Звериные орнаменты на носу корабля, череда «хватающих зверей» и печально-комических человеческих фигур, украшающая его «клюв» (tingl), вырезанные на столбиках ложа стилизованные львиные головы (хотя, на взгляд неспециалиста, они являют собой нечто среднее между львиной головой и лошадиной мордой), великолепная резьба на оглоблях повозки, сюжетные картины на передке и бортах повозки и устрашающие звериные морды на столбиках густавсоновских саней. Если искусство должно быть экспрессивным, творения усебергских мастеров удовлетворяют этому условию в полной мере.

Поражает удивительное богатство декора: повторяющиеся узоры, орнаменты из фигурок «хватающих зверей», «кусающих зверей», диковинных птиц и змей, выразительные человеческие фигуры – и при том каждый элемент на своем месте. Кто-то из усебергских мастеров проявил больше изобретательности и сноровки, кто-то – чуть меньше, но все, что сделано ими, сделано с любовью и вдохновенно. Достаточно посмотреть на «хватающих зверей».

Мы не можем сказать точно, откуда взялось это создание. Существует мнение, что прообразом его был франкский лев, другие считают его порождением исконной скандинавской традиции. «Хватающий зверь» – некая игра природы, непонятная помесь льва, собаки, кота и медведя.

У него большая голова, круглые вытаращенные глаза, нос картошкой и маленький ротик. Лоб открыт, но на макушке болтаются то ли косички, то ли просто локоны. Выражение лица свирепое и одновременно комическое. Тельце может быть разной ширины, но всегда узкое в талии, бедра прямые или в форме груши. Имя он получил из-за своих лап (возможно, кому-то больше захочется назвать их «руками» и «ногами»), которые всегда цепляются за декоративный бордюр, за соседних «зверей» или за другие части его собственного тела, а иногда – за все вместе. Два забавных маленьких зверька на овальной бронзовой фибуле из Лисбьерга (Дания) мертвой хваткой вцепились себе же в горло. В более простых вариантах «хватающие звери» похожи на подросших котят. Как орнаментальный элемент они использовались очень часто на протяжении всего IX в. Такие фигурки можно было без труда вписать в любой декор, и мастера комбинировали их бесчисленным множеством способов. Самые натуралистические изображения чем-то неуловимо напоминают рисованных персонажей мультфильмов или юных представителей кошачьего и медвежьего племени, застывших в слегка неестественных, напряженных позах; наиболее фантастические – наводят на мысль об испуганных акробатах, оцепеневших во время исполнения сложнейшего номера. Скандинавские ремесленники, как уже говорилось, всегда предпочитали «звериные орнаменты», и гротескные, исполненные внутренней энергии, свирепые и занятные «хватающие звери» на протяжении целого столетия пользовались у них особой любовью.

Некоторые из резных изображений Усеберга представляют собой сюжетные картины. На передке повозки, над орнаментом из сплетающихся змей помещена фигура человека, борющегося с огромными змееподобными чудовищами. Похожее на жабу существо кусает его в бок. Другой человек сражается с неким четвероногим зверем, и все пространство вокруг заполнено зверями, змеями и птицами, сплетающимися в неистовой схватке. Возможно, центральная фигура изображает Гуннара в змеиной яме.

Рис. 50. Хватающий зверь Фрагмент декора овальной бронзовой фибулы из Лисбьерга, Дания

На спинке повозки тоже вырезаны дерущиеся звери и змеи. Борта покрыты звериным орнаментом: змееподобные существа, представленные в основном в профиль, хватают и кусают друг друга с подчиненной строгому порядку яростью. На правой стороне, в середине верхней доски, помещено изображение, о содержании которого исследователи до сих пор спорят (фото 4). На ней – три человеческие фигуры. Справа – мужчина на лошади, скачущий к центру картины; в центре – второй мужчина, держащий коня за повод, в другой руке у него обнаженный меч; позади этого человека стоит богато одетая женщина в ожерелье, с гордо вскинутой головой и длинными распущенными волосами – она хватает руку мужчины, сжимающую меч. Очевидно, эти трое встретились не в добрый час. В лицах и позах всех персонажей читается суровая решимость. Фриз из кружащихся злобных чудовищ подчеркивает драматичность всей сцены.

Звериные головы, венчающие столбики саней, вероятно, служили вполне практической цели – отпугивали злых духов. Было высказано предположение, что подобные головы, насаженные на метровые шесты или короткие рукоятки, носили участники ритуальных шествий, но убедительных доказательств этого пока не представлено. Резьба выполнена разными мастерами: в соответствии с приемами работы этих неизвестных нам умельцев назвали «старым академиком», «мастером каролингского искусства» и «барочным мастером». Жутковатые головы, предположительно львиные, покрытые замысловатым орнаментом, выполнены с различной степенью мастерства. Руку «академического» мастера можно узнать не только по выразительности ракурсов, тупым клыкам в хищной пасти и поразительной гармонии между орнаментальным убранством и линиями фигуры, но также по гладкой шее зверя и четкому геометрическому орнаменту в нижней части опоры. Резьба «каролингского» мастера грубее, а работы «мастера барроко», как можно понять по его прозванию, отличает богатство и затейливость декора. На передке саней вырезан еще один диковинный зверь – полуживотное, полуптица, с крыльями и рогами, рельефная резьба, покрывающая его голову и шею, являет собой нагромождение переплетающихся, порой совершенно безумных фигур. Даже вне исторического контекста усебергские деревянные скульптуры привлекают к себе внимание как подлинные произведения искусства, но того, кто знаком с историей, они просто завораживают.