– Маркитантам, – говоря это, изменник отвернул голову вбок и даже прикрыл глаза веками.

– Врешь! Я чувствую, что врешь. Подними веки! Иначе я тебе их отрежу.

Бортник выхватил кинжал и надавил кончиком клинка на бровь Ермила. Тонкой струйкой потекла кровь. Маркитант застонал и приоткрыл глаза.

– Итак! Для кого ты приготовил контейнеры?

Ермил судорожно вздохнул и прохрипел:

– Для шайнов.

– Вот это – правда, – сказал Бортник. Он продолжал держать предателя за волосы, не давая тому опустить голову. – Колись дальше. Это была твоя идея или они сами вышли на тебя?

– Они сами, – безучастно произнес Маркитант. Он вдруг резко сдал, почти потеряв волю к сопротивлению. Даже, кажется, уменьшился в размерах. – Они узнали, каким-то образом, что в кремле находится архив. И предложили мне сделку – через старшин. Сказали, что заплатят огромные деньги – пять килограмм золота. Даже передали маленький аванс. И предложили, чтобы я помог им проникнуть в кремль.

– Когда ты получил их предложение?

– Сегодня утром. После того, как кто-то взорвал их боеприпасы около водонапорной башни. Они потеряли там много бойцов. И испугались, что осада кремля затянется.

– И ты, конечно, согласился, урод?

– Согласился. А куда деваться? За ними сила… Я хотел сделать все по-умному. Я знал об этом потайном ходе. Я хотел сговориться с шайнами, а потом помочь им проникнуть в коллектор. Но план сорвался из-за этой дуры Фаины.

– Какой еще Фаины? – спросил «горный».

– Это жена директора Изота, – подсказал Ворон. – Покойного.

– Да, это она, – сказал Ермил. – Я знал, что Изот хранил архив у себя в комнате. Временно. Я залез к нему в комнату, чтобы забрать и перепрятать архив. Но тут заявилась Фаина – в самый неподходящий момент. Пришлось ее убить. Я испугался, что меня могут разоблачить. Поэтому перепрятал архив и решил сбежать через подземный ход. Подошел к Тощему, заболтал его… Ну а дальше вы знаете.

– Контейнеры ты захватил с собой, чтобы продемонстрировать их шайнам? – спросил Бортник.

– Вот именно. – Серое лицо изменника неожиданно скривилось в усмешке. – Реклама – двигатель торговли. Это первая заповедь маркитантов… Дайте мне попить – в горле все пересохло.

Ворон посмотрел на Крота и кивнул в сторону подвальной двери: мол, принеси. Затем отошел от решетки и присел на топчан.

Несколько секунд все молчали. Было очень тихо, лишь с потолка мерно капала вода.

– Как хоть у вас тут дела, Ринат? – спросил Бортник. – Отбиваетесь?

– Отбиваемся потихоньку. – Ворон тяжело вздохнул. – Но если осада затянется, то придется туго. Пороху маловато – не ожидали мы, что шайны нагрянут.

– Мы тут с Павлом вам немного деньжат раздобыли. Часть с собой захватили, остальное на берегу припрятали.

– Я знаю, Павел сообщил. Спасибо вам, очень кстати. Попробуем у торгашей пороха прикупить. Да и патроны бы не помешали.

– Пулемет обязательно купите, – сказал «горный». – Против конницы шайнов пулемет очень пригодится.

– Попробуем. Если золота хватит.

– Хватит. А не хватит, так Ермил подкинет. – Бортник подмигнул изменнику, но тот в ответ лишь заскрипел зубами. – Есть у него деньги в заначке, по глазам вижу, что есть. Надо бы обыскать его комнату.

– Обыщем, – сказал Ринат. – Хотя, думаю, он сам все выдаст. Да, Ермил? Надо ведь грехи замаливать, верно?

– Чего их замаливать? – пробурчал Маркитант. – Башку ведь все равно отрубите.

– Как знать, как знать, – многозначительно произнес Ворон. – А что – жить хочется?

– А кому не хочется? – Ермил приподнял голову. – Не дразни меня, Ринат. Не хорошо это.

– Нехорошо людей предавать за тридцать сребреников, хорошист. Я тебя серьезно спрашиваю: жить хочешь?

Предатель наморщил лоб. Заморгал. Подергал носом.

– Ну-у… В смысле – да.

– Я и не сомневался.

– А что я должен делать?

Ворон ответил не сразу. Думал.

– Для начала примешь участие в переговорах с маркитантами. Чтобы они срочно поставили нам оружие и боеприпасы. И без халтуры. А то знаю я вашего брата. Поможешь провернуть сделку – считай, смягчишь участь.

Ермил наклонил голову вбок и прищурился. Ни дать ни взять – торгаш на рынке.

– На сколько смягчу?

– Заменим четвертование на простое отрубание головы.

– Чего-о-о?

– Я пошутил. Заметим смертную казнь на пожизненное заключение.

– Я не согласен. На фига мне ваше заключение? Только полная свобода.

– Свободу еще заслужить надо. Тем более – полную.

– Я заслужу! Скажи, что делать?

– Не торопись. А то больно прыткий. Надо подумать. – Ринат медленно пригладил бородку. Несколько раз кивнул, словно разговаривая с самим собой. Наконец, решительно произнес: – Бортник, присмотри тут за ним. А мне надо с Павлом потолковать.

Они поднялись по каменной лестнице и вышли в коридор. Там Ворон положил Сновиду на плечо руку и отвел в сторону – к смотровой бойнице.

– Есть у меня один план, Павел. Хочу одним махом покончить с шайнами.

– Разве такое возможно?

– Возможно. Только план очень рискованный. Но на кону – судьба всей нашей общины. Честно говоря, мы очень плохо готовы к войне с шайнами. Но если рискнуть… Жизнь одного человека ничто по сравнению с жизнью всей общины. Ты согласен?

– Согласен, – не задумываясь, ответил Сновид.

Ворон кивнул.

– Ты готов рискнуть жизнью ради победы над мутантами?

– Готов.

Ворон снова кивнул.

– Молодец. Тот, кто отдает жизнь за других – живет вечно в их сердцах. Запомни это.

– Я запомнил. Что я должен сделать?

– …Стать предателем.

Сновиду показалось, что он ослышался. Но Ворон, криво усмехнувшись, повторил:

– Ты должен стать предателем, Паша.

* * *

На следующий день на заседании Большого Совета Павел Сновид был обвинен в дезертирстве и предательстве. Сновид признал свою вину, но, несмотря на раскаяние, Совет приговорил его к смертной казни.

А ночью Павел сбежал из каземата при помощи лейтенанта Егора Крота.

Павла завели в каюту и только тогда сняли с головы черный, непроницаемый мешок. В нем Сновид находился с того момента, когда его вывели из палатки сотника кешайнов по имени Ка-тзы. А до этого он сдался патрулю шайнов около их полевой ставки, которая размещалась примерно в полукилометре от кремля. Подождал, пока трое кешайнов появятся на дороге, вылез из кустов и поднял руки.